Генри Сент-Джон, лорд Болингброк – английский мыслитель эпохи Просвещения. Елена Рубинштейн
Читать онлайн книгу.
на Вольтера только в молодости, утверждает, что в 50-е гг. его мнение об английском мыслителе изменилось, и как пример историк ссылается на вольтеровскую оценку т. н. «Секретных мемуаров Болингброка», т. е. «Писем У. Уиндему» как «пустейших». Торри приводит ответ Вольтера на заданный ему вопрос о трудах Болингброка, стоящих на полках в его библиотеке: в этих «книгах много листьев и мало фруктов»[43]. Однако нам представляется, что даже в 50-х и 60-х гг. отношение Вольтера к своему прежнему кумиру не было столь пренебрежительным, как пытаются это представить Торри и Брамфит. Отрицательная оценка «Письма У. Уиндему», произведения насквозь политического, очень характерна для иностранца Вольтера, который не был в состоянии понять сущность вигско-торийского противостояния и не мог оценить его иначе как склоки и дрязги. Высказывание же Вольтера, приведенное Торри, опровергается его же собственными действиями, когда после официальной публикации «Писем об изучении и пользе истории» в 1752 г. он специально переиздает еще раз в 1753 г. свой капитальный исторический труд «Век Людовика XIV» только для того, чтобы подтвердить свои положения обширными цитатами из труда Болингброка[44]. В этом же году, находясь в Берлине и, как иронизирует Торри, пользуясь поддержкой коронованного «философа» Фридриха II, он выступает в защиту тех разделов писем, где речь идет о развенчании «священной истории». Торри же не может пройти мимо того факта, что «наиболее яростная атака на христианство» предпринята Вольтером в его труде «Важнейшее исследование милорда Болингброка».
Пребывание Болингброка во Франции имело первостепенное значение для его формирования как мыслителя. У него возникает потребность не только в обсуждении философских проблем, но и желание письменно изложить свое кредо, что он и делает впервые в 1720 г. в письме к своему французскому знакомому Пуилли. Однако ни общение с лучшими умами Франции, ни светский успех, ни счастливая женитьба на одной из самых блестящих французских придворных дам, маркизе Ла Валет, приходящейся племянницей всесильной «Султанше» – мадам де Ментенон, не могли заглушить его тоску по родине и желание вернуться обратно. Вопрос о прощении Болингброка решался Георгом I вплоть до 1720 г., однако герцог де Сен-Симон в своих «Мемуарах» еще в 1719 г. пишет о его прощении как о вопросе уже решенном, пусть и тайно. Официальное помилование было даровано лишь в мае 1723 г., но потребовался еще приезд леди Болингброк в Англию, встречи с влиятельными особами при дворе, чтобы ее супруг окончательно мог вернуться в Англию и поселиться в своей усадьбе Даули. Из Франции вернулся другой Болингброк-мыслитель, и эти перемены во взглядах и характере сразу же были отмечены людьми, знавшими его.
Граф Оррери, определяя сущность метаморфозы Болингброка, указывает, что он просто стал философом, и теперь «мудрость Сократа, достоинство и непринужденность Плиния и остроумие Горация проявлялись во всех его писаниях и беседах»[45].
Возвратившись
Torrey N. L. Op. cit. – P. 138–139; 140; Bramfit j. Op. cit. – P. 44.
Voltaire. Le siecle politique de Loius XIV, ou lettres du vicomte Bolingbroke suz ce sujet, aves les picces qui forment I’Histoire des sicle de M. F. de Voltaire, et de ses querelles aves mrs de Maupertuis la Beaumelle. – P. 1–5.
Цит. по: Dikinson H. T. Op. cit. – P. 212.