Большая волна в гавани. Михаил Александрович Самарский
Читать онлайн книгу.
время, пока она рассматривала рисунок, Михаилу показалось вечностью. Ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, как будто она натянула на себя маску. Парень мысленно приготовился к самому худшему развитию сценария и уже представил себя на ковре в кабинете декана факультета, где был частым гостем. Но, какого же было его удивление, когда госпожа Кисимото закрыла блокнот и, протянув его обратно, сказала:
– У вас неплохо получилось, но все же прошу вас, будьте повнимательнее на моих лекциях.
Михаил потерял дар речи, единственное, что он мог делать, так это открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба. Преподаватель вернулась к доске, стерла, все, что было написано ранее и, прежде чем начать снова писать, посмотрела на часы.
– У нас с вами осталось пять минут, – сообщила она, – итак, давайте подведем итоги тому, что мы сегодня с вами узнали.
Госпожа Кисимото что-то говорила, но Михаил опять не слышал ее. Теперь он думал, почему она не стала закатывать скандал, как это делают другие, когда застают его за рисованием. И несмотря на то, что молодой человек никак не ожидал такой реакции, все же он не был удивлен, поскольку госпожа Кисимото была не такой, как все остальные преподаватели. За год с лишним обучения, встречаясь с ней каждый день на лекциях, Михаил никогда не слышал раздражения в ее голосе и уж тем более она никогда не позволяла себе повысить голос на кого-то из студентов. Кей всегда была уравновешена и спокойна, как истесанная волнами скала. Парень не раз задавался вопросом: «Что может вывести ее из себя?».
– Господа японисты, на сегодня все, – ее голос вернул Михаила в реальность, – убедительно прошу вас выучить все новые иероглифы, а я с вами прощаюсь до завтра.
Это была последняя пара. В аудитории тотчас поднялся галдеж, студенты на радостях повскакивали со своих мест, отправляя гаджеты в рюкзаки, и поспешили на выход. Вовка был единственным человеком в группе, а может и во всем университете, кто ходил на все лекции с одной тетрадью и на это у него был железобетонный аргумент: «я никогда ничего не забываю, потому что все записи всегда при мне». Одногруппники называли его исключительно Вовкой, либо Вованом, и он никогда не обижался. Он встал из-за стола, сунул талмуд под мышку, авторучку в наружный карман пиджака и спросил:
– Михалыч, ты сейчас куда?
Услышав свое прозвище, Михаил невольно улыбнулся. Как его только не называли, но только не родным именем. Отец – исключительно на английский манер – Майклом, мать на итальянский – Микеле, а в университете друзья звали Михалычем. Пошло это от бывшего одногруппника Юры Геращенко. Он, как и Михаил, случайно оказался на факультете японоведения и терпеть не мог будущую специальность. Парень сделал все, чтобы его отчислили еще с первого курса. Он просто перестал ходить на лекции и появляться на экзаменах. И вот как назвал он однажды нашего героя Михалычем, так с тех пор парень и ходит в этих Михалычах.
Собирая вещи в рюкзак, художник посмотрел на товарища, с иронией вскинув бровь.
– А что