Купеческий Ростов показался большим, хотя Гюрги прекрасно понимал, что он несравним с Киевом. Мономах кивнул:

      – Всему свое время, будет и Ростов Великим.

      Слышавший это боярин почти обиделся:

      – А Ростов и ныне велик!

      Хотелось сказать, что назвать-то себя можно как угодно… Не желая спорить, князь снова кивнул:

      – Я не о величии духа говорю, в этом всяк велик, а о размерах города. Пока Ростов куда меньше Киева, на то Киев и главный из городов русских.

      Боярина передернуло, но спорить не стал, хотя в его несогласии сомневаться не приходилось.

      Когда остались наедине, Владимир посоветовал сыну:

      – Ростовское боярство сильно как нигде. Даже в Новгороде с ним вече справиться может, если уж князь не одолеет, а здесь – нет. Ростовским боярам и Великий князь – не указ, не то что мы с тобой.

      – А как же мне с ними?

      Похоже, юный князь совсем растерялся, но отец положил свою руку на его:

      – Подумал о том. Жить станешь не здесь, уйдешь в Суздаль. Там Шимонович тысяцким, будешь и ты там с дружиной. Вот когда окрепнешь, тогда и за Ростов возьмешься.

      Гюрги почувствовал, как внутри все сжимается. Ему предстояло править не просто далеко от Киева и вообще за лесами, но еще и в противостоянии с местными боярами. И отец, кажется, изменять свое решение не собирался. Стало просто тошно. Далеко, тяжело, да еще и жена-половчанка… Насколько же было легче сидеть за отцом, не взрослея. Хорошо Андрею, из всех забот – только чтобы в дружину взяли. Глупый, жил бы себе и жил, пока настоящие заботы не навалились.

      И вдруг Гюрги почувствовал, что он уже взрослый… Теперь внутри началась почти паника, ну какой он взрослый?! Нет, он не справится, он все испортит, и бояре просто выгонят такого князя! Позора будет на всю Русь.

      То ли отец уловил мысли сына, то ли просто понимал, что тот должен чувствовать, но Владимир Мономах снова успокоил:

      – Гюрги, у тебя будет умный и опытный наставник. Георгий Шимонович давно бы бояр прижал, будь его воля, но он всего боярин и тысяцкий, с тобой вместе куда больше сможет. Только слушай его, разумен, как никто другой, дурного не подскажет, я его по Киеву помню. А уж если совсем не сдюжишь, пришлю Вячеслава взамен или вон Андрея.

      Мономах думал задеть Гюрги именем младшего брата, но тот фыркнул из-за имени старшего:

      – Чего это – Вячеслава?!

      – Ну, если тебе слишком тяжело будет, если не сдюжишь.

      – Чего это – не сдюжу?!

      «Хорошо зацепило», – мысленно усмехнулся Мономах, а вслух спокойно кивнул:

      – Ну, сдюжишь,