Вначале была любовь. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том I. Николай Андреевич Боровой
Читать онлайн книгу.
широкую спину и возвышающуюся над толпой шевелюру Войцеха возле окна, ей было не трудно. Здороваясь со знакомыми, она протиснулась через многочисленные, оживленно говорящие понятно о чем группы людей, и почти упершись в спину профессора Житковски произнесла аккуратно – Войцех!..
Глава седьмая
ВЛАСТЬ МУЗЫКИ
Профессор Житковски рывком обернулся. Магдалена стояла перед ним, совершенно другая, чем он оставил ее всего четыре с небольшим часа назад – не разомлевшая, как и он, от их чудесного счастья, а собранная, всё уже знающая и какая-то особенно мудрая в выражении лица и глаз, пристально и спокойно заглядывающая в глаза ему и словно пытающаяся прочесть там то, что он, давно успев узнать о развернувшихся событиях, о таковых думает. Ее глаза говорят ему, что произошедшее ночью, не теряя своей значимости для них, по умолчанию должно быть сейчас отставлено в сторону. Как еще непривычно и радостно, трогательно слышать это «Войцех!», как оно ласкало бы в иной ситуации слух – ведь знакомые уже несколько добрых месяцев, на «ты» они перешли только минувшей ночью. Особенная близость, возникшая в отношениях «неистового профессора» и его красавицы-аспирантки, известной краковской пианистки, конечно уже некоторое время бросилась в глаза многим, однако здесь, в вестибюле, полном взволнованно обсуждающих трагические события коллег, он не считал возможным позволить себе то, что невзирая на эти события, конечно желал сделать, и в иных обстоятельствах бы сделал – броситься к ней, сжать ее в объятиях, сколько доступно, поцеловать ей лоб и волосы. Он конечно же не собирается скрывать всё, что между ними произошло, напротив – как только они поймут, в каком формате подать окружающим их родившуюся и состоявшуюся любовь, она немедленно станет известна, но не сейчас и не здесь. Он сдерживается, лишь кладет ей огромную руку на плечо, чуть сдавливает, произносит – «здравствуйте, пани Магдалена, прошу Вас со мной в кабинет!». Они направляются по готическому коридору.
Только лишь закрывается дверь кабинета, они обхватывают друг друга в объятия, долго начинают целовать друг друга, но не в губы, а в щеки, в нос, веки, в ресницы и глаза, в лоб и в волосы, во что угодно, только не в губы. Это длится кажется вечность, а не пару минут, наконец, порыв успокаивается, она замирает головой на его груди, он – крепко обнимает ее плечи и затылок рукой, прижимает к груди ее голову, утыкается лицом в ее волосы, несколько раз целует их и пробор, и тоже замирает, так они стоят еще почти минуту. В эту минуту он почему-то чувствует себя постаревшим, чувствует себя не ее лишь еще недавно страстным, как ребенок смущающимся возлюбленным, а ее отцом, должным утешить ее в неожиданном горе, окончательно становится тоскливо мудрым, видящим всю трагическую, настоящую суть жизни и вещей, каким и привык быть и ощущать себя. Ее голова прижата как раз к тому месту