Годы шли, и вот седины

      появились у виска,

      нет, не старость подступила —

      тридцать восемь мне пока.

      Тридцать восемь… Да, немного,

      но скажите, господа,

      что же всех нас так пугает

      цифра в градусах тогда?

      Цифра в градусах, не скрою,

      возмущает вот меня,

      когда Light на этикетке,

      а крепость меньше сорока.

      Когда в тени уж тридцать восемь,

      зной, давит духота,

      а я как будто запекаюсь,

      подобно дичи для стола.

      Да, бесспорно, можно вечно

      говорить, писать, друзья,

      но не буду торопиться —

      тридцать восемь мне пока.

      Щеголяют, гарцуют франты с экранов,

      с газетных страниц, с обложек журналов.

      На них большинство взирают с диванов

      под шипение жён, настроивших планов.

      Настроивших планов на красивую жизнь,

      что роскошью манит и негой пленит.

      На жизнь, что не знает слов «обойдись»,

      «откажись», «улыбнись», «ужмись» и «уймись».

      Но слова «улыбнись», «ужмись» и «уймись»

      русский мужик слышит всю жизнь

      как на работе, так и в быту,

      на службе, в походе или в строю.

      Горбатится он за грош или два,

      налоги исправно платит всегда,

      нервишки его шалят иногда,

      но всё поправимо, эх, не беда.

      Эх, не беда и шипение жён,

      жизнь не кино – другой в ней фасон,

      не надо, друзья, в ней что-то менять,

      пусть щеголяют с экранов… их мать.

      Щеголяют, гарцуют франты с экранов,

      с газетных страниц, с обложек журналов.

      На них большинство взирают с диванов

      под шипение жён, настроивших планов.

      Душа моя, тебе унынье близко,

      не чужда тебе также доброта,

      скажи тогда, зачем во тьме томишься

      и не стремишься к свету, в небеса?

      Ну что же ты молчишь и отвергаешь

      любовь, надежду, дружбу, красоту,

      оковы добровольно не снимаешь,

      поёшь в печали мне лишь одному?

      Зачем ты потеряла радость жизни,

      в отшельники подалась и в покой,

      мои тревожные уносишь мысли,

      даруя сердцу страдания и боль?

      Зачем сложила крылья, поникла головой

      и совсем забыла, как рвалась ты в бой,

      пела и летала, кружилась вся в мечтах?

      Что же с тобой стало – мне шепни на днях…

      В беспечные часы я в неге пребываю,

      витаю