Степь 2. Александр Берник
Читать онлайн книгу.
оседлые поселения, но зачастую там селились разные люди, далеко не родственники между собой. По какому принципу селения образовывались изначально, Асаргад так и не понял. Любой, кому приглянулось место, мог испросить разрешения у главы этого поселения, избираемого на общем сборе жителей и пристроить свой дом на окраине или выменять на что-нибудь пустующий. Никого и никогда не волновало кто ты, откуда, какого рода племени. Хочешь жить – живи, надоело, собрал пожитки и пошёл дальше.
Как звались их народы, они понятия не имели и никогда этим вопросом не задавались. Когда Асаргад впервые столкнулся с этим феноменом, то поначалу его посетило чувство брезгливости и презрения к этим людям. «Безродные» – подумал он тогда, – «дикари без памяти предков и племени». Но со временем, когда понял, что память предков этих «дикарей» в значительной степени превосходит то, чем так кичатся люди в его краях, он впервые призадумался над этим явлением и размышления на эту тему, вернее их результат, даже обескуражил его самого.
В тех краях, где он родился и вырос, принадлежность к тому или иному народу, к тому или иному племени, роду, имела первостепенное значение. Именно по праву рождения определялся статус человека, его значение в глазах остальных, определялись права и обязанности.
Отцы, рассказывая сыновьям о предках рода, раздувались от гордости за своих прадедов и заставляли надуваться значимостью от этого своих отпрысков. Вожди племён поднимали до небес легендарное прошлое своих племён, заставляя соплеменников гордиться своей принадлежностью именно к своему племени. Каждая царская власть выпячивала уникальность и избранность своего народа, страны, города, плюя с высока на других и втаптывая чужаков в придорожную пыль, заставляя во чтобы-то не стало гордиться тем, что ты являешься частичкой былой славы прошлого.
Именно гордость за страну, где ты живёшь, принадлежность к великому и обязательно древнему народу, заставляет жителей поднимать флаги, браться за оружие и идти убивать других, не таких «великих» и «древних», а значит почему-то не имеющих право сосуществовать рядом с избранным и таким славным народом как они.
Притом, как в первом, так во-втором и третьем случаях гордиться требовалось за далёкие, прошлые заслуги, правоту которых проверить не представлялось возможным, и вся эта гордость строилась исключительно на вере тех, кто воспевал бывших героев и их подвиги.
А здесь ничего этого не было. Степняки знают своих предков по кличкам и прозвищам на глубину в несколько десятков колен. Помнят их дела, поступки и проступки. Они не делают из них ни кумиров, ни идолов, ни героев. Они о них просто помнят. Притом помнят такими какие они были на самом деле со всеми их хорошими и плохими качествами. И несмотря на всю свою непохожесть между собой, умудряются оставаться равными и даже родственными друг другу.
Результатом раздумий на эту тему стало осознание у Асаргада того, что понятия «нации», «народа», «племени» и «рода» – это не порождения «цивилизации», как ему изначально