Аракчеевский сынок. Евгений Салиас де Турнемир
Читать онлайн книгу.
бы то ни было!.. Гнева, радости, досады или чего-либо подобного. Вы поняли?!
Шумский молчал, но лицо его слегка вспыхнуло, и он чуть не в кровь кусал себе губы.
«Создатель мой! Какое терпение надо с тобой иметь!» – думал он про себя.
– Я не желаю оскорбить вас, – продолжал более кротко барон. – Я, как старик и старинного рода дворянин, напоминаю вам, что вы человек, труды которого я оплачиваю… по найму… Если вы в качестве талантливого художника допущены в комнату моей дочери, баронессы, ради писания портрета… то все-таки, господин Андреев… надо помнить… себя… Не надо забывать или забываться…
Наступила пауза. Шумский потупился совершенно и тяжело дышал.
– Да, кстати… Кажется, сегодня вам следует получение месячное, toucher vos appointements[11].
– Нет-c… Послезавтра, – глухо вымолвил Шумский.
– Верно ли? Я думал сегодня…
– Наверное.
– Но если вы, господин Андреев, желаете… Может быть, вам нужны деньги… Пожалуйста… Днем ранее или позднее, это ведь все равно… Мне…
– И мне тоже все равно-с, – выговорил Шумский и невольно вдруг улыбнулся веселой и смешливой улыбкой.
– C’est comme il vous plaira… Adieu…[12]
Барон наклонил голову ласково, но важно. Шумский низко поклонился и быстро вышел из кабинета, как бы убегая.
Когда дверь затворилась за ним, он остановился и проворчал вполголоса среди столовой:
– Когда-нибудь я или со смеху прысну тебе в лицо, или того хуже… отдую, вспылив негаданно от какой твоей дерзости… Да… чертовски… дьявольски все задумано и обдумано. Но хватит ли терпенья… Уменье – немудреное дело… Терпенье – вот что мудрено.
И молодой человек вдруг задумался и стоял, не шевелясь.
«Пашута? Больна?» – вертелось в его голове.
«Неужели это хитрая канитель с ее стороны, – думал он. – Неужели дворовая девка, Прасковья, такая бой-баба. Такая шустрая? Такое колено надумала, чтобы затянуть мне все дело… Не может этого быть! Ведь тогда я ни вызвать ее к себе, ни даже видеть не могу… Ах ты!..»
И Шумский вздохнул тяжело от приступа гнева.
«Каково я наскочил!.. Взял за прыткость, а она против меня пошла… Да ведь это ужасно… Это лбом об стену бить и себя… да и ее об стену ухлопать… А сердце мое чует, что это игра, комедия… Она здоровехонька, но хочет оттянуть… Ах, проклятая девчонка!..»
Постояв еще мгновенье, Шумский двинулся.
– Надо велеть доложить о себе, – проворчал он вслух и пошел в переднюю.
Тот же лакей, Антип по имени, который докладывал об нем барону, дремал на лавке.
– Доложи баронессе обо мне, – сказал Шумский.
Лакей очухался наполовину и, ничего не ответив, сонно пошел из передней.
– Насчет то-ись патрета? – обернулся он уже с порога.
– Это не твое дело… Доложи, что я приехал…
– Да барышня уж знают… И сказывали, скажи, что патрет писать нынче не будем… Вам то-ись…
Шумский сильно изменился в лице и стоял в нерешимости, что-то соображая.
«Нет…
Получить ваше жалованье (
Как вам будет угодно… Прощайте… (