Море. Валентин Костылев
Читать онлайн книгу.
иеромонаха Димитрия Толмача было возложено блюсти чин этой встречи. Толмач ранее слыл помощником Максима Грека, мужа ученейшего и своей мудростью привлекшего к себе внимание великих князей Ивана Третьего и Василия Ивановича. После великокняжеской опалы, павшей на Максима Грека, Димитрий Толмач был бесстрашно взят митрополитом Макарием к себе на подворье. В благодарность Толмач посвятил митрополиту свой перевод псалтыря Бруно, епископа Вюрцбургского, за что Макарий его щедро одарил.
По пути следования государя от дворца до митрополичьего подворья Грязной расставил самых видных стрельцов с секирами. Они стояли в ожидании царя будто вкопанные – строгие, неподвижные великаны.
Пригревало полуденное солнце. Золоченые купола кремлевских церквей пламенели в вышине, похожие на громадные светильники, уходящие языками огней в голубую высь…
По сторонам устланной коврами дорожки, где должен был следовать государь, стояли с непокрытыми головами кремлевские жители, вышедшие из домов поклониться царю.
Иван Васильевич, опираясь на длинный посох, появился на Красном крыльце дворца, окруженный рындами и боярами.
На нем бархатная, широкая, опушенная соболями шуба, бобровая шапка, осыпанная драгоценными каменьями.
Ступал он тихо, медленно, в задумчивости. Иногда останавливался. Внимание его на минуту привлекла стая белоснежных голубей – закружилась, взлетела высоко над собором Успенья. В стороне, на кремлевском дворе, царь увидел толпу ратников. Они волокли на плечах бревна. Остановился, покачал головой, видимо чем-то недовольный, двинулся дальше по дорожке к собору. Провожавшие его вельможи подобострастно замедлили шаг, боясь забежать вперед. Они не спускали глаз с высокой фигуры царя, робко поглядывали на его шею, слегка прикрытую подстриженными скобою волосами. Шея сильная, жилистая, говорит об упрямстве и властности. Такая шея может склониться только перед Богом.
Боярин Воротынский Михаил Иванович, как и другие бояре, угнетаемый страхом и угодничеством перед царем, шел и думал: «Кто же ныне мы? Чего ради мы ходим по его пятам, как стадо несмысленное?!» Не торопясь, исподволь, унизил царь княжескую знать… Их же, боярскими, руками писал новые законы, их же, боярским, усердием судил неугодных ему бояр и князей.
А теперь проснулись, но уже многих не нашли в своей толпе… Их не стало. Кое-кто еще есть. Не заржавели мечи у князей. Но где вожак? Тому делу голова нужна. Вся надежда на Курбского.
И не один Воротынский за спиною царя втайне размышлял о Курбском. Не настал ли час? Смерть митрополита выбьет царя из колеи. Церковь осиротеет, ослабнет. Поддержки царю не будет. Самое время боярам и князьям поднять голос. Царь Иван Васильевич не таков, чтобы останавливаться на полдороге. Ни дед его, ни отец, ни мать, великая княгиня Елена, так круто не поступали с ближними к ним вельможами. Вот уже казнен прославившийся воинскими подвигами брат Алексея Адашева, окольничий Данила Адашев, со своим двенадцатилетним сыном, казнены родственные Адашеву трое Сатиных,