Три века спора о варягах. Летопись и варяги. Дмитрий Верхотуров
Читать онлайн книгу.
столь необычное для Европы слияние династического и национального государства, очевидно, произошло вследствие того, что православие с давних пор стало важнейшим элементом народного самосознания, а русские цари всегда провозглашали себя защитниками православия. Даже во время петровской секуляризации не произошло разрыва церкви и государства; Петр I учредил Святейший Правительствующий Синод, признанный в равнопатриаршем достоинстве константинопольским и антиохийским патриархами. Тесная связь между православием и государством с очевидностью делала невозможной политическую борьбу против династического государства, поскольку такая борьба вела бы к отпадению от православия и утрате связи с русским народом. Такая борьба оказалась возможной лишь на основе марксизма, категорически отрицавшего ценность и монархии, и религии, стоявшего на идее интернационализма. Но и советским марксистам во время Великой Отечественной войны, ради сплочения населения перед лицом врага, пришлось прибегнуть к этим традиционным ценностям. После войны была сделана попытка заменить русскую национальную идею на идею советского народа, выдвинутую в 1944 году Н.В. Нечкиной, оказавшуюся в исторической перспективе не слишком удачной и стабильной.
Так что С.С. Уваров лишь свел в афористичную формулу эти три компонента русского национального самосознания, исторически существовавшие и развивавшиеся в тесной связи: династическое государство Рюриковичей и Романовых, православную веру и народ, издревле пользовавшийся общепонятным языком, из которого развился национальный язык[13]. Причем тесные взаимосвязи этих компонентов оформились задолго до того, как в России приступили к построению национального нарратива.
Если этих особенностей России не знать и не понимать, как это видно в работах европейских исследователей национализма, то нельзя сказать, почему русская национальная идея оформилась столь своеобразным образом. У того же Андерсона российский пример предстает как некий феномен, не находящий должного объяснения в рамках его концепции. Между тем если учесть вышеозначенные особенности, то и этот пример укладывается в концепцию нации как воображаемого сообщества. Пользуясь этой концепцией, не так трудно распутать клубок долгого спора о варягах.
Почему отрицалось влияние летописей. на исторический нарратив?
Общепонятный язык, восходящий к весьма глубокой древности, и обширный летописный материал с самого начала были главной опорой русского национального нарратива. Более того, этот материал настолько хорошо ложился в русло формирующегося исторического нарратива, что его создателям не пришлось прибегать к сочинению фальшивых летописей, как в Чехии. Это, конечно, не означает, что таких попыток не делалось, и наиболее известный тому пример – фабрикация т. н. «Велесовой книги». Эта подложная летопись была сфабрикована в попытке резко удревнить русскую историю и заодно дистанцироваться
Лингвистические исследования показали, что существовали многочисленные диалекты и говоры, имевшие между собой различия, которые не препятствовали пониманию.