Всё правильно, увы. С её диагнозом «не спала ночью» равнозначно срочной госпитализации. По-другому никак не получалось никогда. Никакие таблетки, ничего… В этот раз тоже – мы пошли было в наш – 2-й психоневрологический диспансер на Фрунзенской, и там дежурный врач – суббота ж! – посоветовал «обойтись без госпитализации». Навыписывал каких-то таблеток, которые я получил в аптеке на Комсомольском проспекте бесплатно (а мама в это время куда-то ушла в бессознанке, пришлось её догонять), но ничего, конечно же, не помогло, мы потеряли целые сутки, маме стало совсем плохо, она не спала и не бодрствовала и почти не разговаривала.

      Как мы её клали – это отдельная история, тянет на книгу про эпидемию психических заболеваний, ага, но положили-таки в Кащенко. К моменту госпитализации она уже вообще ничего не соображала, почти не двигалась и не разговаривала. Маниакальная стадия быстро завершилась, наступила тяжёлая и длинная депрессия. А в Кащенко-то, в «родной» её больнице, маму в прямом смысле слова привели в чувство. Причём через двое суток примерно. Мы уже начали общаться, даже смеяться немножко. Хотя в таком состоянии с чувством юмора и тонкими оттенками мыслей очень плохо. Нет их. Через неделю мама попросила привезти ноты, чтоб тут дать небольшой концерт для больных и врачей. В её случае это уже стопроцентный симптом выздоровления. Скажу странную вещь. Вот только недавно понял. Мне очень нравилась мама в период выздоровления. Она какая-то была такая… простая, деловая, искренняя, честная. То есть она всегда такая была, но в повседневности много же разного наносного, сентиментального, раздражения, всяких личных тёрок с окружающими и тому подобного, а вот в больнице в