Анатомия войны: Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь и их великие победы. Александр Андреев
Читать онлайн книгу.Анатомия войны: Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь и их великие победы - Александр Андреев
как «одно из искусств приобретения», присвоения чего-то, принадлежащего другому. Религиозный философ Августин говорил: «Что такое война, как не грабёж в большом масштабе?» Французский философ XVIII века Вольтер утверждал, что «во всех войнах речь идёт исключительно о грабеже, чтобы пожать хлеб, посеянный другими, забрать их скот, лошадей и домашний скарб». В XIX столетии французский философ Прудон писал, что «грабеж составляет душу войны, то, что делает её популярной». Наполеон Бонапарт говорил солдатам:
«Вы плохо питаетесь и почти голы. Правительство вам много должно, но ничего для вас не может сделать. Я поведу вас в самые плодородные равнины мира, вы найдете там большие города, богатые провинции, вы найдёте там честь, славу и богатства».
Материальные блага добывались не только грабежом. Ими являлись рабы, захват территорий и контроль торговых путей, и, начиная с XVII века, приобретение новых колоний. Многие войны велись за рынки сбыта товаров, за обладание промышленным сырьём, нефтью. Немецкий философ И. Гёте писал: «война, пиратство и торговля суть триедины и нераздельны».
Немецкий исследователь О. Николаи писал о причинах и сущности войн в своей работе «Биология войны», вышедшей в 1926 году в Ленинграде:
«В течение тысячелетий войну ненавидели. Ни один мыслящий человек никогда не сказал о ней ни одного доброго слова. Разум никогда не сможет оправдать войну. Но они не знали, как силён инстинкт войны у человека, инстинкт, сидящий в нём глубже всякого разума.
Дело в том, что даже из уст самого откровенного противника войны раздается какой-то возглас в пользу войны. Природное влечение, нечто такое, что напоминает самые потайные источники человеческой силы, заставляет нас любить войну. Любовь к войне содержится в самой крови народа, подобно скрытому инстинкту, и с наступлением подходящего случая она оживает и даёт о себе знать. В мирные времена такое опьянение требует искусственного стимула. Выпив своё пиво, баварец дерётся; английский матрос, уничтожив достойное количество виски, приступает к боксу; упоенный водкой русский лезет в рукопашную; итальянец, насладившись всласть вином, хватается за нож.
Когда народами овладевает опьянение войной, тогда драка, бокс, поножовщина становятся всеобщими. Тогда французы перестают быть «декадентствующими болтунами», британцы – «самодовольно-флегматичными коровами», русские – «нежными мечтателями», итальянцы – «увлекающимися влюблёнными», немцы – «опьяненные гуманностью идеалистами». Все тогда превращаются в людей дела. Именно эта универсальность увлечения войной доказывает, что мы имеем здесь дело с врождённым роду человеческому инстинктом, всегда готовым обнаружиться.
Честь человека покоится на уважении других людей. Честь нации базируется на уважении прочих народов. Миновали те времена, когда это уважение вызывалось мускульной силой. Сколь необходимой не казалась бы война, будь то вследствие унаследованного представления о ней, или как разумное