Гранит тринадцати печатей,

      Передо мной стоит стена,

      Вся изрезана резной печатью

      И дышит, словно жива она.

      Те письмена горят сиянием,

      Как будто перламутром в глубине.

      И не познать их пониманием,

      А только собственной душой извне.

      И той стене десятки тысячелетий,

      И живет она, и ждет,

      Ждет, пока отопрет ее человек явлений,

      Кто опыта достаточно он обретет.

      Ведь каждая печать равна жизни,

      Что в жизни познать тебе удел.

      И познаешь ты опыт при цикле жизни,

      И в каждой проходишь свой предел.

      Печатью гнева ты обуздан,

      Горит алым пламенем она.

      И этим пламенем бываешь ты окутан,

      Когда друзья же предали тебя.

      Следом слева печать обиды.

      Обида зеленым светится ярмом.

      Она взята из того фильтра,

      Когда гнев сменяется обидчивым ярмом.

      А следом катится презрение,

      И черный светит в темноте.

      Презрение есть в каждом твоем явлении,

      Когда ты молод и царем возомнил себе.

      Четвертая печать самовлюбленна,

      И любит себя она, и бережет.

      Горит розовым, но черным окаймленна

      И никого не пустит без даров.

      А дальше ярким светит эгоизм ведь.

      Он белый с зелененьким кольцом.

      Зеленый свет словно желчь ведь

      И в тумане держит человечий взор.

      А после печать осознания,

      Понимания, какой ты был подлец,

      И голубое свечение познания,

      И если пустил его, то ты великий молодец.

      А после едет просвещение

      Того, как к миру ты любим,

      Любовь ведь в каждом есть явлении,

      Даже когда ты совсем один.

      А после едет созидание

      И горит коричневым тоном,

      Ведь в нем ты обретаешь понимание,

      Для чего ты тут рожден.

      А рядышком и кружит понимание,

      То чувство невидимых миров,

      Когда ты ощущаешь прикасание

      Тех, кто из тонких сущностей миров.

      А после горит и тут терпение,

      Зеленый с синим тут горит.

      В терпении живет духов проявление,

      Те духи за стихии готовы жизнь лишить.

      А за одиннадцатыми чертоги тверди,

      В сих чертогах живешь и ты,

      Ты не понимаешь чувства смерти

      И осознаешь, что для познания мы рождены.

      А в чертогах двенадцать врат тут мира,

      И в каждом мир свой, в каждой тут из врат.

      Они словно музыкальная тут лира,

      Которая поет и говорит, что и как.

      Ну