Путин – «приемный» сын Ельцина. Сергей Платонов
Читать онлайн книгу.
во время этой страшной войны. Так что я тоже обречен воевать?
И еще. Во Второй мировой мы и американцы были союзниками и воевали с фашизмом. А потом по каким-то причинам они полезли в Корею. И там уже столкнулись как противники. Почему люди воюют? Представь, если бы все отказались. Ведь лучше в тюрьму за отказ, чем под пули и снаряды. Ты думал об этом?
– Дорогой Виталик, я войну не забываю ни на один день. Пустой рукав вместо правой руки не дает забыть, если бы и захотел. Но есть еще два главных чувства-воспоминания: срам за то, как драпали под натиском врага до Кавказского хребта, и радость, когда погнали его обратно. На Днепре фашист отсек мне руку пулеметной очередью. Там для меня война закончилась.
А когда война началась, мне было только семнадцать лет. На фронт призывали с восемнадцати. Записался я добровольцем и попал в Краснодарское пулеметно-минометное военное училище. Проучился чуть больше года, а немец уже Ростов взял. До Краснодара рукой подать или неделя пешего перехода. А для мотопехоты и того меньше. Тревожно стало. Паники не было, но тревога уже не покидала. Хотя надеялись, что Краснодар не сдадим.
Однажды подняли училище по тревоге. Погрузилось нас сотни полторы курсантов в десяток грузовиков, и через пару часов были под городом Тихорецком. Почти все, кроме командиров взводов, необстрелянные. Развернули нас на позиции справа и слева от дороги на Ростов. Один фланг упирался в железную дорогу Тихорецкая – Новороссийск. Других войск мы не видели. Только успели окопаться и заправиться кашей с тушенкой из полевой кухни, как вдалеке на дороге показались грузовики противника с пехотой. А за ними танки. Развернутые в две или три цепи. Много, десятка два. У нас из оружия винтовки, пулеметы и минометы. Орудий против танков ни одного. Только бутылки с зажигательной смесью, или коктейлем Молотова, как потом она стала называться. Минометным огнем мы заставили пехоту машины покинуть и залечь. Несколько машин загорелось. Настроение поднялось. Но когда начался массированный танковый обстрел, стало жутко. Вскоре он прекратился, и появились самолеты. Видимо, танкисты только обозначили для летчиков наше месторасположение. Вражеские командиры как будто демонстрировали боевое искусство. Как на учениях. Хотя бомбы падали беспорядочно, часто далеко от наших позиций, но страх охватывал все больше. Временами наступало просто оцепенение. Казалось, что мы обречены. И только обстрелянные командиры передавали по цепи, что не надо бояться. Немцев можно бить. Надо подпустить их поближе и ударить по пехоте из всех стволов, а танки забросать бутылками с зажигательной смесью. Если побежим – погибнем и не решим задачу. Легко сказать «подпустить поближе». Я мысленно уже с жизнью попрощался.
Пока нас обстреливали и бомбили, немецкая пехота развернулась в цепь и двинулась на нас. Подпустив поближе, мы опять накрыли их минометным огнем и заставили залечь. Тогда двинулись их танки. Мы приготовились встретить их бутылками. Хотя на успех уже и не надеялись. И тут неожиданно среди танковых цепей поднялись сразу