.
Читать онлайн книгу.
была комната самого Лермонтова, которая располагалась в мезонине. И там тоже меня ждали. Я и рта не успел открыть, как был сбит вопросом:
– Знаете, чей там портрет над столом? – На меня воззрился цепкий глаз.
– По-моему, Александра Сергеевича Пушкина, – робко предположил я.
– Верно. Лермонтов очень любил Пушкина. «Евгений Онегин» был его настольной книгой. И что обидно: оба они ходили по одним и тем же арбатским переулкам, но так ни разу и не встретились. Какая странность!
– М-м-м.
– Вон портрет Байрона. Лермонтов боготворил Пушкина и Байрона. Их он считал своими учителями. – Невооруженным глазом было видно, что она много чего знает, и, пока не выдаст всего до последнего знака, не выпустит.
Мне захотелось, чтоб меня выгнали. И я спросил:
– А гири?
– Что? – сбилась она. – Гири? Какие гири?
– Ну, гири Лермонтова. Молодой же был парень! Делал же он зарядку! Качался…
Меня холодно проводили к выходу, никто не попрощался.
Когда я вышел, ветер окреп и весело крутил над головой охапки сухой листвы. Казалось, никогда я не видел более милого зрелища.
25
Жена сидела на диване неестественно прямо и курила. Она сама выбрала этот ресторан, слишком роскошный для нас даже в лучшие времена. Ресторан был полон людьми, которые развалились в креслах с видом местных жителей. И это притом, что в аквариуме дожидались казни огромные живые омары, а на стене при входе красовалась фарфоровая тарелка со словами благодарности за прекрасный ужин от госсекретаря США.
Некоторое время я стоял и смотрел на нее сзади. Как она нервничает. Приятно было опять ее видеть. Потом подошел… А она похорошела. Видно было, что попала в заботливые руки. Увидев меня, жена – или уж как там ее – затушила сигарету и попыталась непринужденно улыбнуться, что плохо удается даже профессиональным актрисам, а уж моей-то, с ее техническим образованием… Я сел напротив и тоже улыбнулся, как ни странно, абсолютно естественно, то есть так, как захотелось в эту минуту. В том-то и дело, что ей было неловко, а мне совсем даже наоборот. Возможно, еще не отошло похмелье, но, по мне, похмелье все-таки было не главное. Думаю, оно вообще не играло никакой роли.
Прежде чем сесть, я нагнулся к ней, чтобы, как обычно, поцеловать в щеку, но она отвернула голову, подставив мне вместо щеки ухо, и я не стал его целовать.
Я сказал, что она похорошела, но ей не понравился мой комплимент, честное слово. Подошел официант.
– Что брать? – спросил я у нее.
– Бери что хочешь.
Отлично. Я заказал жареный сыр и кружку пива. Она – кофе.
– Только имей в виду, – сказал я, – что денег у меня нет.
– Пустяки, – сказала она.
Ну, раз платит гинеколог, я добавил еще омара.
– Сами выберете? – угодливо поинтересовался официант, который пять минут назад недоверчиво разглядывал мои мятые джинсы и небритую физиономию.
– Нет, – ответил я, – никогда их не ел, поэтому доверяю это дело вам. Возьмите самого жирного.
Я попробовал развалиться в кресле, как все, но для