Типы Царского сада. Иероним Ясинский
Читать онлайн книгу.
бумажным козырьком, ухарски сидел на макушке, и красная кумачовая рубашка была расстёгнута, обнажая белую, безволосую грудь. Поверх рубашки был надет пиджак щёгольского покроя. Шёлковая подкладка лохмами висела там и сям. Ни одной пуговицы не сохранилось на пиджаке. Незнакомец стоял, заложив в карманы пиджака руки и смотрел в упор на меня. Панталоны его состояли из обрывков какой-то синей материи, должно быть китайки, грязной-прегрязной. Дыры были так громадны, что ноги казались голыми и белелись на тёмно-зелёном фоне Царского сада точно две берёзки, плохо одетые скудной листвой. На ступнях же красовались порыжелые ботинки с загнувшимися кверху носками, напоминая собою копыта извозчичьей лошади.
– Что ж вам, господин, надо? – сказал, наконец, незнакомец, между тем как я пристально смотрел на него.
– Посидите или постойте. Я вас нарисую…
– И за это, значит, заплатите? Дурные деньги у вас, что ли?
– Не ваше дело.
Незнакомец снисходительно усмехнулся, тоже не спуская с меня взгляда.
– Вы думаете, мне совестно деньги с вас брать? Премного ошибаетесь. А я к тому, что зачем вам понадобилась моя карточка! Ведь, на что-нибудь она вам годится?
Я должен был объяснить, что это вовсе не фотография, и что рисую я исключительно для себя.
– Фотография с руки, разве трудно понять!
Лягушечьи глаза его улыбнулись, он сказал:
– Ну, да ладно. Снимайте!
Он небрежно полулег на траву, облокотившись. Сначала его интересовало, что я делаю. Затем лицо его приняло равнодушное выражение, и он, прищурившись, тупо смотрел вдаль.
Мне хотелось вызвать его на разговор, и я несколько раз начинал беседовать с ним, но он отделывался односложными ответами, мычал и зевал.
– Я уж не первого вас срисовываю… – начал я.
– Всякий свою линию ведёт, – сентенциозно произнёс он и сплюнул, продолжая глядеть в неопределённое пространство.
Лучи солнца отвесно били на нас и так нагрели голову незнакомцу, что он мало-помалу задремал. Клюнув носом, он просыпался и раскрывал глаза: но через минуту снова засыпал. Я был рад, когда портрет пришёл к концу, и сонливый незнакомец, получив деньги, удалился от меня.
Дня через два, любуясь солнечным закатом с крутого берега Днепра, я опять увидел незнакомца. Он тоже стоял на горе и смотрел на Подол, тонувший в розовом тумане. Неужто и этот оборванец не лишён чувства природы? Мы, художники, иногда чересчур заносимся, воображая, что мы одни способны наслаждаться красотой. Оборванец, впрочем, не был уже оборванцем. На нём была серая пара и новый картуз. Он поклонился мне приветливо как старому знакомому. А когда я ответил на его поклон, он в радостном волнении подошёл ко мне.
– Узнаёте ли вы, господин, Петьку Голого? – произнёс он хвастливо и окинул себя довольным взглядом.
Да, строго говоря, его трудно было узнать. Всё на нём было чисто, и только кумачовая рубаха по-прежнему была расстёгнута на груди. Он точно помолодел, и морщины на его загорелом рябоватом лице разгладились.
– Вас Петькой Голым зовут?