Запад-Восток. Владимир Андросюк
Читать онлайн книгу.
улыбкой на лице продолжил свою речь. – Мне довелось несколько лет назад побывать с нашим посольством в Италии. В Венеции, в частности. Венеция славится своими врачами, да и не только. Но я это вот к чему. Мне довелось видеть, как один известный лекарь определил у некоего лица болезнь именно тем способом, господин Ханссон, о котором говорили вы: покалыванием иглы по всем членам организма. Действительно, при одной известной болезни человек не чувствует боль в местах пораженных этой хворью, а именно, при проказе.
Полковник замолчал, и все трое переглянулись.
– В таком случае, если медики подтвердят болезнь Ингрид Валлин перед судом, то она должна быть освобождена! – заключил Линдгрем с торжеством в голосе. – И, кроме того, стыдно нам, честным христианам, которые освободились от папистских заблуждений и суеверий, ссылаться на книгу, написанную папистскими же изуверами.
Бледное лицо епископа побледнело еще больше.
– Линдгрем, вы заходите слишком далеко! – Епископ в раздражении привстал и, опершись обеими руками на стол, зашептал в яростном припадке: – Вы еще дойдете до того, что католики болеют другими болезнями в отличие от нас! Смею вас разочаровать: мы все болеем одними болезнями и все смертны. И мирским, и дьявольским соблазнам подвержены также все, невзирая на национальность, пол или веру. Да, мы куда более свободны от суеверий и с гордостью можем утверждать, что наша вера более близка к учению Христову. Но от тяжести и последствий греха нас это не освобождает, Линдгрем, а даже, более того, ко многому обязывает! Каждого из нас на своем месте: от королевы до последнего шведского нищего. Не говорю уже о судье, который должен вершить правосудие. Если вы не делаете этого или уклоняетесь от него, то знайте: вы предаете нашу веру, а значит, и самого Христа!
Епископ с горящими глазами, отдуваясь, упал в свое кресло, не сводя глаз с Линдгрема. Тот побледнел.
– Но, господин епископ, что, если она, действительно, больна?
– Вы хотели повторить только что сказанное полковником, Линдгрем, и сказать, что она невиновна? – Ханссон загадочно улыбнулся и перевел взгляд на полковника: – И ты, Брут?[18]
– Клянусь честью офицера, в этом я на стороне судьи. Если она больна, то почему ее не отпустить? Или я чего-то не понимаю?
– Вот именно! Тогда эту несчастную тем более надо уничтожить как бешеную собаку, и чем раньше, тем лучше! – воскликнул епископ. – Вы оба не понимаете, что проказа – это наказание божье за грехи? Вы не понимаете, что она несет смерть вокруг себя? И, кстати, то, что она больна, быть может, вовсе не отменяет то, что она ведьма. Наказания божия без вины не бывает, господа скептики! Я удивляюсь вам все больше! Теперь представьте себе, что будет, если эта Валлин будет отпущена. Когда жители Стокгольма, которые только и толкуют о ней как о колдунье и уверены в том, что так оно и есть, узнают, что судья – самый честный судья, как это опять же считают жители нашего города, отпустил ее? Они или посчитают этого честного судью сумасшедшим или решат, что
«И ты, Брут?» – в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» с такими словами умирающий Цезарь обращается к убийце – Марку Юнию Бруту. Выражение широко применяется в случае, когда говорящий считает, что его предал тот, кому он прежде доверял.