Мама, я люблю тебя. Уильям Сароян
Читать онлайн книгу.
Когда стемнеет.
– В августе темнеет не раньше восьми, Лягушонок, а по-настоящему – так в половине девятого.
– А сейчас сколько?
– Без пяти восемь.
– Ну, тогда я не хочу есть, пока не стемнеет совсем.
– Ты просто не хочешь есть – и все.
– Нет, хочу.
– Что именно?
– Суп.
– Почему вдруг суп?
– Овощной суп.
– Хорошо, овощной суп – но почему?
– Я ужасно люблю суп, особенно овощной.
– Если ты так любишь его, почему ты никогда мне об этом не говорила? Я могла бы покупать тебе в бакалее чу́дные овощные супы, самые разные. Почему ты мне никогда этого не говорила?
– Я просто не думала, что тебе это интересно. Я ведь не сказала ничего особенного?
– Когда это говоришь ты – еще какое особенное! Может быть, ты, если начнешь есть много супа, хоть немного прибавишь в весе.
Постепенно дневного света не стало, а стало темно, и тогда Мама Девочка спросила:
– Ну а теперь мы пойдем поесть?
– Пойдем, – сказала я, и мы встали и зашагали к выходу из парка.
О голуби, о люди, о маленький мальчик
Лучше всего в Нью-Йорке летним вечером, таких вечеров не бывает больше нигде. Жара стоит страшная, уже темно, а от всего по-прежнему пышет жаром – от тротуаров, от домов, от людей, прямо видишь, до чего некоторых одолевает жара – это видно по их лицам и по тому, как они ходят, стоят и ждут.
На другой стороне улицы, напротив парка, на самом углу Седьмой авеню, стоял и ждал мужчина с тележкой. Ему было очень жарко. Он вытащил из заднего кармана брюк большой синий платок и стал вытирать им лицо, а когда закончил, увидел нас с Мамой Девочкой и сказал:
– Купите что-нибудь вашей девочке.
Мама Девочка остановилась и посмотрела, что у него в тележке, а там был арахис в скорлупе, семечки подсолнуха, кедровые орехи и три или четыре сорта леденцов.
– Собственно говоря, – сказала Мама Девочка, – для всего этого сейчас слишком жарко – но уж ладно. Чего бы ты хотела, Одуванчик?
– О, – сказала я, потому что даже и не знала. Вообще-то мне не хотелось ничего из того, что у него было, но и не хотелось его огорчать. Я на все посмотрела, но все, казалось, изнывало от жары, и я просто не могла выбрать. Наконец я решила: пусть Мама Девочка что-нибудь купит у него сама, потому что ему очень жарко, и у него тележка, а на ней – все эти вещи, которым тоже жарко, и сейчас вечер, а сам он откуда-то издалека. Было видно, что он родился не в Нью-Йорке, а где-то совсем в другом месте.
– Вот этих, – сказала я.
– Угу, – сказала Мама Девочка, – они приятные.
– Кедровые орехи, – сказал мужчина. – На пять центов? На десять?
– Пожалуй, на десять, – сказала Мама Девочка. Мужчина взял маленький совочек, зачерпнул им с подноса кедровых орехов, а потом ссыпал их с совочка на маленькие весы и отвесил на десять центов. Потом он пересыпал орехи в бумажный пакетик, и Мама Девочка дала ему десятицентовую монетку, а он дал мне пакетик с орехами, и я вместо «спасибо» сказала «мерси», потому что он был из другой страны, и он посмотрел на меня и кивнул. Мама