Хоза Сулейманов зашел через двор в дом деда Ефима. Тот читал местную газету, всматриваясь в каждую строку.

      Услышав появление гостя, повернул к нему голову.

      – Хоза?

      – Я!

      – Ты, как всегда, как привидение появляешься. Нельзя зайти с улицы, как нормальный человек? Тебя же здесь каждый знает, аль опасаешься чего?

      – Чего мне опасаться? Привычка просто. Ходить так, чтобы другие не видели.

      – Пошто явился? Жилин прислал?

      – Нет, надо пару дней в Рахтуре провести по личным делам, а где остановиться? Только у тебя и можно, если, конечно, не погонишь прочь.

      – Почему погоню? Что ты мне плохого сделал? Оставайся, живи сколь надо! Вон лавка, постель на печи. Хлеб, сало есть, ах да, ты же насчет сала того… не употребляющий. Ну тогда говядина есть, соленая, с перчиком. Да и самогон найдется!

      – Вот это в самый раз, хороший ты человек, дед Ефим!

      – А вот это для кого как! Парни-то, что я из зоны встретил, пригодились?

      – Пригодятся еще, не время пока!

      – Ну вам виднее, молодым, когда да что. Присаживайся, выпьем!

      – Сколько тебе лет, дед?

      – Мне? Скоро девятый десяток разменяю, а чего?

      – С ума сойти, девятый десяток! А все самогонку пьешь! Другие в твоем возрасте или уже в могиле гниют или на таблетках сидят, вернее лежат, смерти дожидаясь. А ты еще ничего, крепок!

      – А что самогон? В нем все мое лекарство. Чуть ноги замочил, сразу стакан и на печь. Глядишь, болезнь мимо и пронесет. А не выпил бы? На следующий день и свалился бы, точно тебе говорю. А мне валиться нельзя, кто ухаживать-то будет? Да и не встать боле. Нет, валиться никак нельзя!

      Он выставил штоф самогона, стаканы, нарезал хлеб, мясо, лук с чесноком. Разлил первач.

      – За что выпьем, Хоза?

      – За здоровье, дед! Чтобы оно всегда было у тебя в норме.

      – Пустое предлагаешь. Сам знаешь, вечно никто не живет, вот и мне последние годы, а то и месяцы топтать эту грешную землю. Не будем глумиться, а выпьем за жизнь. Сколько бы ее нам ни осталось!

      – Хороший тост, дед! За жизнь!

      Они чокнулись и выпили. Закусили, поговорили еще немного, куря стариковского самосаду. Дед вспоминал каторжную молодость свою. Потом улеглись по местам, уснули.

      Наутро дед, вставший рано, старался не потревожить сон гостя, вышел во двор и начал мести его, вылизывая свою территорию, словно солдат первого года службы. Эту процедуру дед Ефим непременно делал каждое утро, вместо гимнастики, которую осилить уже был не в состоянии.

      Хоза поднялся ближе к обеду и сразу под холодную воду. Тоже своеобразная тренировка и потребность организма. Потом пообедали. Дед спросил:

      – Вечера