Временами девочка покорно прислушивалась к чему-то, записывала несколько слов, опять прислушивалась и снова принималась писать, будто под диктовку какой-то невидимой учительницы. Затем девочка открывала грамматику и, затаив дыхание, склонялась над шестидесятой страницей, где упражнение № 168 надолго приковывало ее внимание. Казалось, учебник сам начинал говорить, обращаясь непосредственно к ребенку прилива:

      – Вы существуете? – вы думаете? – вы разговариваете? – вы желаете чего-либо? – надобно ли к вам обращаться? – что с вами происходит? – вы обвиняете кого-нибудь? – на что вы способны? – вы в чем-либо виновны? – у вас есть вопросы? – вы получили этот подарок? о-о! – вы на что-нибудь жалуетесь?

      (Замените тире между вопросами подходящими местоимениями, употребляя, где необходимо, предлоги.)

      Частенько девочка сама испытывала острое желание написать несколько фраз. И она делала это с отменным прилежанием.

      Вот примеры таких фраз, выбранные из величайшего множества им подобных:

      – Давайте поделимся этим, ладно?

      – Выслушайте меня хорошенько. Сядьте, не двигайтесь, умоляю вас!

      – Если бы у меня было хоть немного снега с горных вершин, день пролетел бы куда быстрее.

      – Пена, вокруг меня пена, пусть же она никогда не перестает превращаться во что-то твердое.

      – Чтобы встать в круг, надо не меньше трех человек.

      – Были две безголовые тени, и они уходили вдаль по пыльной дороге.

      – Ночь, день, день, ночь, облака и летучие рыбки.

      – Я подумала, что слышу какой-то шум, но это был всего лишь шум моря.

      Или же девочка садилась и писала письмо, в котором сообщала новости о своей деревне и о самой себе. Письмо никому не адресовалось, в конце его не было никаких «целую», а на конверте отсутствовало имя отправителя.

      Закончив письмо, девочка бросала послание в море – вовсе не затем, чтобы избавиться от него, просто так полагалось – может, это было в традиции терпящих крушение мореплавателей, которые в отчаянии пускают по волнам бутылку с последним «прости».

      Время словно застыло над плавучей деревушкой – девочке всегда оставалось двенадцать лет. Напрасно она напрягала свое хрупкое тело, всматриваясь в зеркальный шкаф, стоящий в ее комнате. Однажды девочке, с ее косичками и таким непринужденным лицом, надоело быть похожей на фотографию в альбоме; рассердившись на себя и свой портрет, она яростно распустила волосы по плечам в надежде, что мгновенно повзрослеет. Может быть, даже море, раскинувшееся вокруг, как-то переменится, из него выйдут большие козы с пенными бородами и приблизятся, чтобы посмотреть на девочку, одолевшую время.

      Но Океан оставался пустынным, и девочку никто не посещал, кроме падающих звезд.

      Как-то раз судьба послала ей развлечение, и само существование девочки дало трещину.