Он хотел жить и умереть странником. Воспомининия об иеросхимонахе Алексии. Монахиня Иулиания
Читать онлайн книгу.
Матушка Мария стала лить ему воду на руки, чтобы он их помыл, и с его рук потекла черная вода. Матушки подумали, что у него такие грязные руки, а он говорит: «Вот так зашлакован весь мой организм». А после трапезы опять стал мыть руки, и потекла такая же черная вода.
А отец Серафим смирял его довольно жестко, чтобы не дать повода к возношению и самомнению. Хотя уже сам постриг был отцу Виталию поводом к величайшему смирению. Оттого что он якобы принял его своевольно. Это было для него сильным смиряющим обстоятельством на многие годы, до времени принятия им великой схимы. Напоминало ему, что он все-таки «своевольник». Господь устроил все таким образом, что, с одной стороны, устрашил его смертью, а с другой – ослушанием старца отца Серафима. Отец Виталий оказался как бы между двух огней. Но, думается, что в этом совершился Промысел Божий для вящего его смирения.
Высоко в горах
Отец Мардарий поселился за озером Амткел, как он говорил, «в тупике». Его келья находилась на высоте около тысячи пятисот метров над уровнем моря, в очень труднодоступном месте. Нелегко было туда добираться. Многие знают, в горах летом хорошо, когда тепло, хотя редко кто даже летом добирался до тех мест, а уж зимой по горам и вовсе не пройдешь. Снега выпадает до пяти метров. Вот как батюшка описывал опасности, с которыми приходилось сталкиваться: «Кругом скалы, пропасти. Если оступишься, костей не соберешь. Лезешь, трясешься (мышцы дрожат от напряжения!). Что ты! Бывает, что на коленях ползешь, так как стоя в рост, передвигаться нельзя, подъем – семьдесят-восемьдесят градусов. Взбираешься, как на стенку. А назад боишься оглянуться, потому что голова может закружиться. Так метров сто надо преодолеть, а потом уже проще. И так добираешься до кельи. Мы с собой веревки капроновые брали, метров по пятьдесят. Натянем одну и по ней забираемся, поскольку так было безопаснее. А от той веревки, еще веревку…»
Был такой случай в горах во время гонений на пустынножителей. Вертолет летел за монахами, преследуя их, как диких животных, и постепенно прижимая к пропасти. А за пропастью был густой, непроходимый лес. И если каким-то непостижимым образом пустынники могли бы преодолеть эту пропасть, то совсем несложно было бы скрыться там между огромными старыми деревьями. Но перейти через пропасть было совершенно невозможно. Вертолетчик, предчувствуя близость развязки, стал резко приземляться. Монахи, считая, что все кончено, мысленно прощались с жизнью. И тут произошло чудо. Монах, идущий первым, перекрестил перед собой воздух, и все пошли через пропасть, словно под ногами у них была твердая почва.
Вертолетчика, собственными глазами видевшего, как идут по воздуху преследуемые им иноки, словно по невидимому мосту, бросило в жар. Трудно сказать, что пережил он в эти минуты, какие мысленные картины предстали перед его глазами, однако на базу он вернулся совершенно другим человеком.
Испытывая величайшее смятение, причину которого он долго не мог для себе уяснить, этот видавший виды сильный и решительный человек после непродолжительных колебаний отказался от партбилета. Смело исповедал Господа, во всеуслышание заявив, что отказывается далее охотиться