Сердце Одри радостно билось. Восемь лет назад в Голландии, во время войны, она носила одежду, сшитую собственными руками, а сейчас ей предстояло войти в уникальный мир высокой моды, где обычная вышитая блузка могла стоить три тысячи долларов. Ей было трудно в это поверить.

      Одри очень нервничала из-за предстоящей встречи, но заставила себя преодолеть страх. Она расправила плечи, подняла голову, собралась, как ее учили в балетном классе, и стала еще выше ростом. Швейцар распахнул перед ней тяжелую стеклянную дверь ателье. «Мадемуазель?» – спросил он. «Римские каникулы» должны были выйти на экран в Америке примерно через месяц, и Одри могла совершенно спокойно гулять по улицам Парижа – и любого другого города. Она улыбнулась швейцару и вошла. В лицо ей пахнуло ароматом белой лилии. Здесь явно не могло произойти ничего плохого.

      – У меня встреча с месье Живанши, – сообщила она.

      – Да, мадемуазель, – поклонился швейцар и жестом указал на лестницу.

      Немного помешкав, Одри взлетела на второй этаж, перескакивая через ступеньку.

      Поднимаясь по этой красивой мраморной лестнице, Одри Хепберн не знала, что ее судьбоносная для мира моды встреча с Живанши едва не сорвалась. Сначала она хотела заказать французские костюмы для «Сабрины» у Баленсиаги, но никто, включая даже Глэдис де Сегонзак, жену директора парижского представительства студии Paramount, которая и занималась организацией поездки Одри, не сумел расшевелить знаменитого кутюрье настолько, чтобы он согласился показать свою коллекцию. Поклонники Баленсиаги его буквально боготворили и были ему бесконечно верны; например, когда в 1968 году он решил закрыть свое ателье, то, узнав об этом, жена магната Пола Меллона слегла на две недели.

      Мадам Сегонзак с улыбкой предложила Одри посмотреть модели Юбера де Живанши. Превосходная идея! Оказалось, что Глэдис хорошо знает Юбера. Она предложила познакомить молодую актрису с модельером. Глэдис позвонила Живанши и уговорила его встретиться с Одри. Хотя Юбер был страшно занят подготовкой новой коллекции, он все же согласился. «Однажды кто-то сказал мне, что мисс Хепберн приезжает в Париж, чтобы подобрать костюмы для своего нового фильма. В то время я ничего не знал об Одри Хепберн – мне была известна только Кэтрин Хепберн. Конечно, я был счастлив принять Кэтрин Хепберн», – вспоминал кутюрье. В момент знакомства Юбер галантно скрыл свое разочарование. «В первую минуту она показалась мне очень хрупким, испуганным зверьком. Но у нее были потрясающие глаза… Она была худой, очень худой… И никакого макияжа! Просто очаровательна».

      В момент встречи Юберу было двадцать шесть лет, Одри – на два года меньше. Они стали как брат и сестра. Их дружба длилась всю жизнь. Они были очень похожи: Юбер привычно поднимался в семь, его верная секретарша Жаннетт сидела за своим столом к восьми, все манекенщицы были накрашены и причесаны к девяти. По словам Юбера, это был всего лишь «вопрос дисциплины», необходимой для успешной работы. Живанши работал