Когда Чудак ушёл (вечерним рейсом он вылетал в Лурпак), Зинка вылил недопитый кофе в раковину и помыл чашки. Едва закончил прибираться, как в дверь постучали.

      На пороге стоял Дантист. Одет он был в чёрную кожаную тройку. Седые волосы собраны сзади в длинный хвост. Он улыбался, но одними губами, глаза оставались холодными.

      – У вас продаётся славянский шкаф? – произнёс он в шутку слова киношного пароля.

      – Шкаф продан, – ответил Зинка, обнимая друга, – но у нас целая куча другого барахла. Проходи… Кофе хочешь?

      – Ни в коем случае. – Дантист уселся в мягкое кресло, провалившись чуть не по уши. – Сваренный тобой кофе опасен для здоровья. Ты разве этого не знал?

      – Знал, – без обиды согласился Зинка. – Как тебе Лондон?

      Дантист пожал плечами.

      – Дождь, туман… Я не видел Лондона… А где Скиф? Он скоро прибудет?

      Зинка взглянул на часы.

      – Вот-вот должен быть. Наверное, в данную минуту размещается в гостинице. Ты-то уже разместился?

      – Нет, – ответил Дантист серьёзно. – Буду жить тут, кресло мне твоё очень понравилось.

      «Слава богу, – подумал Зинка. – Чувство юмора не утрачено, стало быть, не всё так безнадёжно…»

      Он вставил в магнитолу диск с записью второго концерта Чайковского. Из динамиков полились звуки любимой музыки Дантиста. Дантист вытянул длинные ноги и закрыл глаза.

      Зинка молча рассматривал друга. Александр заметно похудел, и теперь эта худоба не имела ничего общего с его прежней здоровой худощавостью – Дантист был худ болезненно. Кисти рук свисали с подлокотников кресла, пальцы казались неимоверно длинными. Лицо с заострившимся носом и впалыми щеками было похоже на восковую маску, если бы не левое нижнее веко. Оно слегка подёргивалось в нервном тике. Зинка вздохнул и обречённо подумал: «Может, Чудак прав? Может быть, ещё не поздно всё переиграть?.. Нет, пожалуй, я не смогу на такое решиться»

      Музыка закончилась. Дантист открыл глаза, взглянул на Зинку и сказал:

      – Спасибо. Ты наконец-то изменил своим попсовым музыкальным пристрастиям и стал слушать нормальную музыку.

      – Я люблю Чайковского, – пожал плечами Зинка. – Кстати, Ванесса Мэй у меня тоже имеется. Поставить?

      – Нет, хватит на сегодня, – ответил Дантист. – Деликатесы нужно потреблять небольшими порциями.

      – Закуришь? – Зинка протянул пачку сигарет.

      Дантист отрицательно дёрнул головой.

      – Бросил? – поинтересовался Зинка.

      – Нет. Просто не хочу сейчас.

      – А я, пожалуй, закурю, – Зинка зажёг сигарету и расположился в кресле напротив. Долго молчал, не зная, с чего начать. Наконец решился: – Хочу поговорить с тобой, Саша. По душам.

      – Говори, – усмехнувшись, разрешил Дантист. – Только, боюсь, это будет монолог. Души у меня нет, она умерла.

      – Как ты? – спросил Зинка. – Как вообще?..

      – Нормально, – пожал плечами Дантист.

      – Давай без дураков, Саша. Мы снова идём в бой, а значит,