Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник). Елена Арсеньева
Читать онлайн книгу.
этого не переживет, точно не переживет! Или умрет на месте, или сойдет с ума…
Нет, лучше, как Иван Сусанин, пожертвовать собой. Завести этих чудовищ в какой-нибудь укромный закоулок и там героически принять смерть.
Хорошо бы, мрачно подумала Зойка, если бы ее вовсе уничтожили, если бы даже следа от нее не осталось, если бы никто никогда не узнал о ее ужасной судьбе. Тогда у мамы осталась бы надежда, что Зойка когда-нибудь вернется, скажет: «Приветики!», бросится на шею, поцелует, а потом осторожненько сожмет пальцами уголочки маминого рта, чтобы губы собрались в смешную трубочку, и потребует: «Скажи «лимончик»!»
От милых сердцу воспоминаний она расслабилась было, даже слегка всплакнула и замедлила свой нереально стремительный бег, но тут же пчела яростно зажужжала рядом – и ноги сами понесли Зойку к дому, совершенно против ее воли.
Да, Сусанину в свое время приходилось куда легче! Рядом с ним не было этой неутомимой пчелы!
Умом-то Зойка хотела увести преследователей к заброшенным сараям: там в высоченной полыни можно пятнадцать кровавых преступлений совершить – и об этом даже не узнает никто, – однако тело и, главное, ноги ей уже совершенно не повиновались. Тело знай отшатывалось, когда пчела возникала то справа, то слева, гоня Зойку к дому, а ноги с невероятной скоростью несли ее и несли, и вот уже внесли во двор, вогнали, можно сказать, в подъезд и начали поднимать по лестнице.
Правда, сильно высоко не подняли. На площадке между первым и вторым этажами, около почтовых ящиков, как раз напротив фигуры, нарисованной красной краской на стене, пчела вдруг взревела дурным голосом прямо за Зойкиной спиной, словно норовила ужалить ее в затылок.
Зойка ломанулась куда глаза глядят – а глаза ее в это мгновение глядели прямо на фигуру. Зойка прильнула всем телом к красным линиям и… ощутила, что стена мягко прогнулась под ее телом, принимая его, будто некий вертикальный батут, а потом батут разверзся – и Зойка, с трудом удержав равновесие, куда-то вбежала… в какой-то тихий белесый туман.
Туман мигом потемнел и еще более сгустился, как будто его возмутило, что Зойка оказалась в нем. Или, наоборот, обрадовало. Может, кому-то и известно, как туман выражает те или иные чувства, но Зойка про это знать не знала. Она даже не подозревала, что какие-то чувства у тумана вообще имеются!
Однако он из мутного воздуха превратился в какой-то туманный кисель или кисельный туман, кому как больше нравится.
Белый такой, как молоко. Молочный кисель – это ужжжас…
Как ни странно, в этом молочном киселе оказалось возможно дышать.
Зойка замерла. Она была рада возможности передохнуть и, хотя продолжала затравленно озираться, совершенно ничего не видела. Это было плохо. Но во всяком «плохо» всегда есть и свое «хорошо». Если она не видит никого, то, наверное, и ее никто не видит: ни враги, Страхов со своими безумными жуткарями, ни пчела, которая была не понять кем, другом или врагом. Такое ощущение, что она Зойку спасала от Страхова и прочих уродов – физических,