Человеческая комедия. Уильям Сароян
Читать онлайн книгу.
7
Если придет весточка…
Сидя в старой качалке в гостиной своего дома на авеню Санта-Клара, миссис Маколей дожидалась сына. Он вошел в гостиную вскоре после полуночи, весь в пыли, усталый и сонный, но мать сразу почувствовала в нем какую-то тревогу. Она знала, что голос у него будет глухой, каким бывал порой у ее мужа. Гомер долго стоял в темной комнате, не произнося ни слова. А потом, вместо того чтобы заговорить о самом главном, сказал:
– У меня все в порядке, мама. Но я не хочу, чтобы ты дожидалась меня допоздна каждую ночь. – Он помолчал, и ему пришлось повторить: – У меня все в порядке.
– Знаю, – сказала мать. – А ну-ка, сядь.
Он сделал движение, чтобы присесть на старое, слишком туго набитое ватой кресло, но вместо этого просто в него упал. Мать улыбнулась.
– Я вижу, ты устал, – сказала она, – но, кажется, еще и взволнован? Что случилось?
Мальчик ответил не сразу, а потом заговорил торопливо, не повышая голоса.
– Мне пришлось отвезти телеграмму одной даме на Джи-стрит. Мексиканской даме… – Гомер замолчал и встал с кресла. – Не знаю, как тебе рассказать… видишь ли, телеграмма была из военного министерства. У нее убили сына, но она не хотела этому поверить. Не хотела, вот и все. Я никогда не видел, чтобы люди так приходили в отчаяние. Она заставляла меня есть конфеты, сваренные из кактуса, обнимала и твердила, что я – ее мальчик. Я не противился – ведь ей от этого было легче. Я даже ел конфеты… – Гомер снова замолчал. – Она так смотрела на меня, словно я и в самом деле был ее сыном; мне стало нехорошо и вдруг показалось, а может, я и правда ее сын… А когда я вернулся в контору, оказалось, что наш старый телеграфист, мистер Гроген, пьян; он меня предупреждал, что с ним это бывает. Я сделал все, как он просил: брызнул ему в лицо водой и принес черного кофе, чтобы он проснулся. Если он не сможет выполнять свои обязанности, его уволят на пенсию, а он этого не хочет. Я его как следует протрезвил, и он сделал все, что полагалось, а потом рассказывал мне о себе, и мы с ним спели. Может, это глупо, но мне почему-то грустно.
Гомер замолчал и немного походил по комнате. Он стоял у открытой двери, отвернув от матери лицо, и продолжал свой рассказ:
– Меня вдруг охватила тоска. Со мной этого еще никогда не бывало. Помнишь, даже когда умер папа, я не так мучился, потому что, потому что… все мы брали пример с тебя, а ты не позволяла нам жить так, будто все кончено. Поэтому ничего и не изменилось. Все осталось по-прежнему. Не знаю, что произошло, но все стало не таким, как раньше, все теперь иначе. – И он закончил со всей непримиримостью молодости: – Решительно все!
Он перестал глядеть в проем двери и повернулся лицом к матери.
– Прошло всего два дня, и все стало другим. У меня тоска, и я не знаю, о чем тоскую. – И, подойдя к ней поближе, спросил: – О чем, как ты думаешь, мама? – Мать не отвечала и ждала, что он еще скажет. – Не понимаю, что творится на свете, – сказал он, – и почему все так устроено, но, как бы то ни было, не позволяй, чтобы тебе причиняли боль! Все теперь переменилось,