Хорошо у горячей печки

      Вечерком коротать часы:

      Чайник дразнится паром млечным,

      Тени тянут к углам усы…

      Хорошо, если все спокойно,

      Нет войны, и довольно дров,

      И не кажется клей обойный

      Угощеньем, и прочен кров…

      Ну а если топить печурку

      Вовсе нечем – тогда тоска:

      Леденит одеяла шкурка,

      Лед куржавится у виска…

      А откуда дрова возьмутся?

      Город каменный замолчал,

      И метели над ним смеются,

      Битых стекол дробя оскал.

      Но меж каменных строгих зданий,

      Что равняли холодный ряд,

      Затесался дом деревянный —

      Разберут его и спалят.

      Целой улице счастье было —

      Драгоценнейших дров запас!

      И печурка зимой не стыла.

      Дом погиб, но соседей спас.

      Бревна, доски, щепа, фанера —

      Все пошло, все пустили в ход.

      Выживающих грела вера:

      Дом отстроим, пора придет.

      Станет он не таким, как раньше —

      Крепче, выше, красивей стать.

      О военных ночах без фальши

      Будет многим напоминать.

      Старый дом, принесенный в жертву,

      Поглощенный в печах огнем,

      Все горит в обожженных нервах,

      Не забыть никогда о нем.

      Но с растопкой не все так гладко…

      Мама – с книжкой, ей восемь лет,

      В книжке – бархатная закладка,

      От фанеры в буржуйке – свет.

      Вся согрелась, глаза смежила,

      Книжка – на пол из тонких рук.

      Сон приятный, уютный, милый…

      Не будите!

      Зачем вокруг

      Все хлопочут, кричат, волнуясь,

      Чуть открыла она глаза?

      – Валя, Валечка, ты проснулась?! —

      У Анюты бежит слеза

      И лицо – побелевшей маской:

      – Слава Господу, ты жива!

      Угорела: фанера с краской…

      Как ты, дочка?

      – Мам,