21

      Дамиру было мало того, что он сидел на троне. Мало смерти отца и гибели брата. Он бесновался, боясь того, что теперь он тоже может быть кем-то убит, как Великий Вождь. С Атлантидой было что-то не так: земля под ногами покачивалась, ходя ходуном. Люди метались с криками ужаса. Но Дамира занимала одна только мысль: как, обретя власть над всеми, удержать ее. А может быть больше – завладеть миром, поработя пришельцев.

      И тут он понял, что всё, что нужно ему для этого, – это посох, один железный посох пришельца. Им он сможет защититься и повелевать, им казнить, им миловать.

      Ему так понравилась эта мысль, что он тут же собрался, чтобы выйти за стены крепости, туда, откуда только что Каюмба, убегая, увела орду. В надежде на то, что в общей давке кто-нибудь из пришельцев да потерял посох.

      Дамиру повезло: один из посохов торчал из земли. Именно в том месте, где стражники оставили Каюмбу. Он устремился к нему, боясь, что кто-нибудь может его опередить. Его плащ развевался по ветру черным чешуйчатым горбом, поэтому издалека Дамир был похож на огромного двуногого ящера, бегущего за добычей.

      Последним, что он, Дамир, увидел, было то, как его правая рука, коснувшаяся посоха, стала превращаться в железо.

      Еще секунда – и от него не осталось ничего, кроме памятника ненасытному ленивому повелителю, взошедшему на трон на один день.

      22

      Когда полет закончился, Уманга угодил в самый водоворот, который стал его то затягивать, то выплюхивать обратно. Он все еще держался за железный шлем руками, хотя в нахлынувшем водном потоке шлем все более утрачивал свойство выталкивать его наверх. В любую секунду он неизбежно мог потянуть его ко дну. Однако расставаться со шлемом отца Уманга не хотел, потому что, мешая, тот одновременно помогал ему держаться на плаву. Приходилось барахтаться изо всех сил.

      Неожиданно он наткнулся в воде на какое-то бревно, точнее большое полено:

      – Ко мне! Еще чуть-чуть, ну же…

      Он стал подтягивать к себе деревяшку, вцепившись в нее, словно в коня на скаку. И как только ему удалось оседлать ее, плыть с тяжелым шлемом стало значительно легче. Для верности он надел его на голову.

      Не успел он перевести дыхание, как понял, что полено, за которое он держится, – это не деревяшка. Под ним было изваяние Верховного Бога Астрагора:

      – О, боже!

      В ужасе от собственного кощунства он оттолкнул деревянного идола, но сразу же тяжелый шлем потянул его ко дну. Пришлось покувыркаться, пока ему снова удалось ухватиться за идола, как за спасательный круг.

      Что же все-таки произошло? Пока Уманга мог определенно ответить только одно: вокруг вода, вода, вода. Есть ли что-нибудь еще? Кто-нибудь?

      Вдруг он услышал невдалеке какой-то звук. Соколенок кружил над