«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VII. Финал «времени незабвенного, времени славы и восторга», или «Дорога» в Бессмертие!. Яков Николаевич Нерсесов
Читать онлайн книгу.
разными предлогами уклонились, не желая воевать ни за короля против Франции, ни за Наполеона против новой коалиции европейских держав.
Порядком израненный кондотьер и богохульник Ожеро попытался было заслужить доверие Наполеона, но столкнулся с крайне холодным к себе отношением.
Вернувшийся император явно не забыл, что среди изменивших Наполеону и перешедших на сторону Бурбонов его маршалов, Ожеро был одним из первых. Кроме того, по дороге на о-в Эльбу низвергнутый император встретился с ним. Произошло это недалеко от Валанса. Ожеро поспешал в Париж, чтобы засвидетельствовать свою лояльность Бурбонам. Наполеон тогда еще не обвинял маршала в предательстве и вступил с ним в довольно спокойную беседу. Очевидцы той короткой случайной встречи были буквально поражены наглостью, которую проявил маршал по отношению к своему бывшему императору. Он не только не снял шляпу перед вышедшим к нему навстречу Наполеоном, но, проявив вызывающую бестактность, сразу же стал обращаться к нему на «ты». Со стороны могло показаться, что идет разговор просто двух давних знакомых.
На самом же деле «лионский изменник» Ожеро, ответил на приветствие императора очень холодно. «До этого вас довело ваше немыслимое честолюбие!» – заявил Ожеро. Когда же Наполеон снял свою треуголку, герцог Кастильонский этого не сделал, а продолжал угрюмо стоять, сложив руки за спиной. Это был вызов. Быть может, он вспомнил ту маленькую, но впечатляющую сцену, которая вроде бы разыгралась в Ницце восемнадцать лет назад, когда Наполеон, бывший на голову ниже своих дивизионных генералов, с самого начала подчеркнул свое старшинство, сперва сняв шляпу, а затем тотчас же надев ее? После обмена колкостями император и старый бретер и бабник расстались навсегда. Отъезжая бывалый вояка и дуэлянт Ожеро произнес весьма мудрую фразу: «Ему бы следовало выйти на батарею и погибнуть в бою!» С точки зрения финальной точки в фантастической эпопее Бонапарта это была бы красивая точка – не так ли!?
В общем, тогда никогда не питавший особых симпатий к Наполеону, но вынужденный повиноваться ему на протяжении многих лет, Ожеро, получив благоприятную возможность, не смог отказать себе в удовольствии уязвить самолюбие своего бывшего повелителя и тем самым как бы поквитаться с ним. Он полагал, что звезда Наполеона закатилась навсегда и с ним можно больше не считаться.
И вот теперь в своей первой же прокламации, обращенной к войскам французской армии, он объявил Ожеро предателем. «Мы были побеждены, – писал император, – из-за двух человек – Ожеро и Мармона. Оба они перешли на сторону врага, предав наши лавры, свою страну, своего сюзерена и благодетеля».
Объявленный одним из «главных виновников проигрыша кампании 1814 года», Ожеро (наряду с другими «христопродавцами» «в маршальских „лампасах“» Бертье, Мармоном, Виктором, Келлерманом-старшим и Периньоном) был исключён из списка маршалов Франции приказом