О всех созданиях – прекрасных и разумных. Джеймс Хэрриот
Читать онлайн книгу.
оригинал, либо их происхождение прослеживалось без особого труда, но вот откуда взялась «мастика», я постичь не сумел, но знал, что, раз выковав слово, он ему уже не изменит. Мастит был для него «мастика эта» и «мастикой» останется. И я знал, что он всегда будет упрямо отстаивать свою правоту. А все потому, что мистер Пикерсгилл, по его убеждению, получил научное образование. Ему было лет шестьдесят, а юношей, почти подростком, он прослушал двухнедельный практический курс для фермеров в университете города Лидса. Это мимолетное соприкосновение с академическим миром оставило в его душе неизгладимый след. Он словно ощутил, что за привычными заботами его будней скрыто нечто истинно значительное и важное, и это зажгло в нем огонь, озарявший всю его последующую жизнь.
Ни один облаченный в мантию маститый ученый не вспоминал свои давние года в сени оксфордских шпилей с такой ностальгией, как мистер Пикерсгилл эти две недели в Лидсе, и его разговоры были уснащены упоминаниями о богоподобном профессоре Маллесоне, который, видимо, вел этот курс.
– Просто ума не приложу, что же это такое! – продолжал он. – В мои университетские деньки мне только и твердили, что от мастики вымя все распухает, а молоко идет грязное. Значит, мастика эта какая-то другая. Маленько хлопьев в молоке, да и то когда они есть, а когда и нет; только я этим сыт по горло, позвольте вам доложить.
Я отпил чай из чашки, которую миссис Пикерсгилл поставила передо мной на кухонном столе.
– Да, мастит затянулся, не тревожиться нельзя. Я убежден, что тут действует какой-то скрытый фактор, и мне не удается его нащупать.
Но я кривил душой, не сомневаясь, что фактор этот я уже обнаружил. Как-то я приехал на ферму под вечер и вошел в маленький коровник, где мистер Пикерсгилл и его дочь Оливия доили свой десяток коров. Я стоял и смотрел, как они доят, скорчившись в три погибели среди ряда серебристых и рыжих спин. И мне сразу бросилось в глаза, что Оливия лишь чуть-чуть перебирает пальцами, даже запястья у нее неподвижны, зато отец тянет за соски так, словно звонит во все церковные колокола под Новый год.
Это наблюдение вкупе с тем фактом, что хлопья появлялись в молоке только тех коров, которых доил мистер Пикерсгилл, убедило меня в травматическом происхождении их хронического мастита.
Но как сказать ему, что он доит неправильно и единственный выход – выработать более мягкую манеру либо согласиться, чтобы всех коров доила Оливия?
Решиться на это было тем труднее, что мистер Пикерсгилл обладал необыкновенной внушительностью. У него не нашлось бы пенса лишнего, но и здесь, на кухне, в потрепанной фланелевой рубахе без ворота и в подтяжках он выглядел промышленным магнатом. Никто не удивился бы, увидев эту львиную голову, полные щеки, благородный лоб и снисходительные глаза на очередной фотографии в финансовом разделе «Таймс». Надень он котелок и полосатые брюки, его невозможно было бы отличить от председателя правления какого-нибудь крупного банка.
Покуситься на это врожденное достоинство у меня не хватало духа, к тому