Капитан Чанышев не удивился, что пошли они именно туда, где он и предположил наличие тира. В принципе, это было не слишком и сложно, хотя в военном научно-исследовательском институте под землей мог находиться и какой-нибудь цех, и лаборатория с особо засекреченным режимом. Но в подобных тирах капитан Чанышев бывал уже много раз, и в этот раз интуиция его не подвела. Даже вход здесь был стандартный для многих аналогичных сооружений Министерства обороны. Будка входа на лестницу, как обычно, была замаскирована под большую поленницу березовых дров, а на крыше поверх зацементированных поленьев валялось несколько совсем свежих, настоящих, слегка присыпанных редким в этом году снежком.

      За дверью никого не было. Бетонные стены «поленницы» были настолько толстыми, что внутри казалось невозможно установить даже стол для дежурного. Вниз вела лестница, не слишком крутая, в три с половиной пролета. А вот внизу уже был дежурный. И даже не один. Дежурный солдат сидел на стуле перед мощными двойными металлическими дверьми со сложной системой запирания, что само по себе уже говорило о том, что тир планировалось в случае какой-то угрозы использовать по иному назначению. А чуть в стороне от дежурного за обыкновенным письменным столом сидел пожилой вислоносый майор, который, как и дежурный, встал при входе двух полковников и капитана, демонстрируя свой округлый животик.

      – Здравия желаю! Что, Вячеслав Якобович, как и договаривались? – спросил майор с откровенным западноукраинским акцентом.

      – Да, Олег Богданович. Все готово?

      – Так точно.

      – Тогда передаю вам с рук на руки капитана Чанышева.

      Майор тяжелой поступью прошел в тир. Капитан Чанышев за ним, а следом двинулись и оба полковника. В торцевой части тира, как и положено, располагался огневой рубеж, снабженный в каждой из полос смотровой трубой и тросовым механизмом подачи мишеней. Смотровая труба и тросовый механизм подачи мишеней, казалось бы, исключали друг друга или хотя бы взаимозаменяли. Для чего было установлено и то и другое, капитану Чанышеву было непонятно. На письменном столе, рабочем месте майора, лежал кевларовый шлем с толстым, слегка затемненным стеклом и наглазником для правого глаза. Наглазник поднимался вверх и не мешал, когда хотелось просто смотреть невооруженным глазом.