Первый снег летит, едва заметен,

      в золотой, отжившей век, листве.

      Вдруг откуда-то рванулся ветер

      и, кружась, понёсся по Москве.

      И вступают с ветром в поединок,

      гордые холодной красотой,

      два дождя: серебряный – снежинок

      и кленовых листьев – золотой.

      …Где-то в дальних дрезденских аллеях,

      о которых в письмах пишешь ты,

      в октябре деревья зеленеют

      и цветут июльские цветы.

      Пусть цветут!

      Тебе они чужие,

      и с тоскою думать ты привык

      о кленовом золоте России,

      о холодной осени Москвы…

      Там чужой, незнакомый лес,

      незнакомых рек берега.

      Ты живёшь на чужой земле

      и идёшь по чужим лугам.

      Ты мне пишешь о той стране

      и тоской не коришь судьбу.

      Только просишь:

      «Хоть что-нибудь

      напиши о России мне».

      У лесных застенчивых фиалок

      вдруг смелеет запах по ночам…

      Подошёл – и лёгкий полушалок

      разметал по дрогнувшим плечам.

      Пусть на нём, и ласковом, и ярком, —

      голубые чистые края.

      Но твоим приветам и подаркам

      не умею радоваться я.

      Не тебя, хорошего, мне жалко,

      и не мне мила твоя гармонь.

      И пушистым краем полушалка

      не согреть холодную ладонь.

      Задохнувшийся пылью цветок

      почему-то забыт на окне.

      Никогда не узнает никто,

      что сегодня почудилось мне.

      Никому не скажу про беду

      или, может быть, радость мою.

      Я любимое платье найду

      и любимую песню спою.

      Заплету по-другому косу,

      распущу на виске завиток…

      И куда-нибудь прочь отнесу

      задохнувшийся пылью цветок.

      Говорят, что время правит веком,

      и что есть счастливая звезда…

      Я ждала такого человека,

      чтобы с ним остаться навсегда.

      Пусть приходит, не сказав ни слова.

      Пусть не взглянет – обернусь сама.

      Только где увидеть мне такого,

      чтобы я влюбилась без ума?

      Говорят, что есть большие двери,

      прячущие что-то от меня.

      Я хочу во многое поверить,

      даже если не смогу понять.

      Я, наверно, страшно верить буду,

      верить сердцем, вопреки уму!

      Только