Страх никогда не стареет. Геннадий Сорокин
Читать онлайн книгу.
женщина лет пятидесяти, одетая во все темное. Но она очень скоро удалилась, оставив нас в этаком интимном уединении вкушать изысканные блюда.
На закуску подали семгу дольками на крупных листьях салата, нежно-розовую ветчину, посыпанную мелко нарезанным зеленым луком и украшенную оливками. Отдельно стояла розочка со сливочным маслом, порционные кусочки белого хлеба и вазочка с красной икрой. Еще в одной вазочке были маринованные грибочки домашнего приготовления. К закуске подали запотевший графинчик водки.
Я и Наталья отказались пить водку, коллега пригубил рюмочку.
Он вообще был явно очарован хозяйкой. Да и я заметил в ней некие перемены.
Ее макияж был очень небросок. Брови не казались выщипанными до толщины мышиного хвоста. Волосы просто схвачены яркой резинкой сзади. Одета она была в достаточно просторное светло-голубое платье. Правда, короткое, гораздо выше колен. Но ведь это молодость! Рассвет незамужней женщины.
Сразивших днем ажурных чулок не наблюдалось.
– Вы, наверное, многое бы хотели узнать? – спросила она.
– Наталья Ралифовна, расскажите нам о своей семье, об отце. О его обычном образе жизни. Были ли у него недоброжелатели. Вообще, расскажите нам, что вы думаете о его убийстве.
Она откинулась на спинку стула, закурила тонкую сигарету, выпустила дым в потолок, помолчала.
Я намазал халявной икрой скромный бутерброд, ловко поддел вилкой семгу. Налил минеральной воды.
– Я отца практически не видела лет до тринадцати. Он все время был в командировках. Домой наезжал на пару недель, и снова на Север. До какого-то времени мы были практически чужими людьми. Представьте, периодически приезжает мало знакомый мужчина, который почему-то зовется вашим отцом. Он привозит подарки, гуляет с вами и вновь куда-то исчезает. Он приезжает то гладко выбритый, то с бородой. То веселый, то мрачнее тучи. В доме всем заправляет мать, царит натуральный матриархат. Мы с сестрой привыкаем жить по ее правилам и обычаям. И вот приезжает отец, и мать уходит куда-то на второй или даже третий план. Все ее требования становятся необязательны, а нам дается свободы гораздо больше, чем обычно. Но иногда, совершенно необъяснимо почему, вся эта свобода зажимается. Ладно, когда мне было десять лет, своего мнения иметь не полагалось. А вот Инне пятнадцать, шестнадцать, у нее период подросткового бунтарства. Она и сейчас-то вся состоит из противоречий, а уж тогда у нее настроение менялось по три раза в день. Тогда каждый приезд отца оканчивался скандалом. Мать выступала на ее стороне, во всем ей потакала. Отца это бесило, и дело доходило до того, что Инне он отвешивал подзатыльники. В доме рев, истерика, и вновь тишина, когда отец уезжал. Окончательно он вернулся весной, когда мне было четырнадцать лет. Тем же летом Инна уехала поступать в Москву и там осталась. Я, отец и мать жили в этом доме.
Экономка подала помидоры, прослоенные испанским луком и немного припудренные египетским перцем, салат из морепродуктов и еще что-то в небольшой мисочке. При ненавязчивом рассмотрении я пришел к выводу, что это конечности небольшого