Свобода и любовь (сборник). Александра Коллонтай
Читать онлайн книгу.
права на удовлетворение мужской физиологической потребности, в Стране Советов назрела новая проблема: что делать с детьми, рожденными от свального блуда свободной любви. Дети крылатого Эроса, которых матери не могли прокормить, пополняли детские дома, становились беспризорниками. Зачатые в жутких условиях, – не в процессе любви, а в процессе бездушия и насилия, – никогда не знавшие материнского тепла, они росли и вливались в ряды преступного мира.
«Брачный бойкот комсомолок, а также и комсомольских форм сексуальной жизни был, конечно, симптомом огромного национального значения. Может быть – самым решающим симптомом существования нации. Здоровый, нормальный, общечеловеческий инстинкт с отвращением отбросил всё сексуальное экспериментаторство и вернулся к традиции», – подметил публицист И. Солоневич. Но то, что по сердцу человеку нормальному, было как кость в горле большевику. «Опять Россия стала буржуазной, снова в ней культ семьи», – гневно возмущался Троцкий в 30-е годы, осознавая, что даже давнее убийство царской семьи становилось отчасти бессмысленным, потому как конечная цель в деле уничтожения семьи, как ячейки общества, не достигнута. Ведь на семье держится все – и нравственность, и государство. А убийство семьи помазанников подорвало все устои общества, вызвало чудовищный обвал всех ценностей, вольно попираемых каждым, кто объявлял себя партийцем. Но на это и был расчет. Это за трагедией русских помазанников в обществе последовали «Долой стыд!», «Долой невинность!», «Долой брак!» и: «каждая должна отдаться каждому…».
Утешает только то, что наше поколение появилось на свет уже после экспериментаторства. Но сколькие из поколения наших бабушек и дедушек рождены в этом чудовищном эксперименте, в этом публичном доме революции, и – кто из этих выродков стали нашими с вами близкими родственниками?!
Ольга Грейгъ
Александра Михайловна Коллонтай
Василиса Малыгина
Василиса – работница, вязальщица. Ей двадцать восьмой год. Худенькая, худосочная, бледная, типичное «дитя города». Волосы после тифа обстрижены и вьются; издали похожа на мальчика, плоскогрудая, в косоворотке и потертом кожаном кушачке. Некрасивая. Только глаза хорошие: карие, ласковые, внимательные. Думающие глаза. Поглядишь в них, и теплее на сердце станет. С такими глазами мимо чужого горя не пройдешь.
Коммунистка. Большевичкой стала с тех пор, как война грянула. Возненавидела войну с первого дня. В мастерской сборы на фронт делают, готовы сверхурочные часы работать для победы России. А Василиса спорит, не соглашается ни с кем. Война кровавое дело. Кому она нужна? Народу от войны одна тягота. Да и солдат жалко, такие молодые… Будто баранов на убой гонят. Когда на улице встречала партию, что в боевом снаряжении на войну шла, Василиса отворачивалась. На смерть, а они горланят, поют!.. Да еще как бойко идут-то, будто на праздник!
Что их заставляет идти? Отказались бы. Не пойдем, мол, умирать