Первая командировка. Василий Ардаматский
Читать онлайн книгу.
вскоре его скрыл кустарник. Бежать здесь легче, но ориентировку он потерял: где была железная дорога – поди узнай! Начинались медленные летние сумерки, стало не так жарко, и дыхание, как на спортивной тренировке, улеглось. Изредка Виталий останавливался и прислушивался – легкий шорох ветра в кустарнике, и больше ни звука. И где-то далеко стрельба…
Сколько он так бежал – подсчитать потом не мог. Помнил только, что, как начался лес и стало темно, нужно было напряженно смотреть перед собой, чтобы не налететь на дерево. Когда останавливался, его обволакивал ровный шум леса, да еще стучало в ребра собственное сердце. Больше всего он хотел бы услышать человеческий голос. Он уже не раз спрашивал себя: «Сколько же так бежать? Куда я бегу?» И думал: главное – увидеть хоть одного своего человека, вдвоем все станет по-другому, яснее, легче. А пока ему хотелось оказаться как можно дальше от станции, будто опасность была только там.
Канава возникла перед ним так внезапно, что ни подумать, ни остановиться он уже не мог. Прыгнул, но прыжка не получилось – нога завязла в мягком травянистом крае канавы и он обрушился в теплую вонючую воду, хлебнул ее полный рот. Его вырвало. Он стоял по пояс в воде, до боли сжав зубы, чтобы не заплакать, и ему стало так стыдно, что он осторожно оглянулся в темень – не видит ли кто его?
Выбрался из воды. Тишина. И вдруг у самых его ног залилась бурливым клекотом лягушка.
– Будь ты проклята!..
Немного отполз от вонючей канавы, сел у дерева и стал сдирать с ног прилипшие брюки. Выкрутил их как мог, надел и только в эту минуту обнаружил, что у него на брючном поясе висит кобура с наганом. Вынув его из кобуры, протер краем рубашки, продул ствол и все гнезда барабана, подумал: семь патронов – это в случае чего не так уж мало.
Он еще не понимал, что эти минуты были рубежом его войны, он только стал думать, правильно ли он поступает, убегая от той станции, где остался его обезглавленный напарник. Это сомнение было началом его размышлений о себе на этой войне.
Стал осматривать карманы пиджака, из того, что на груди, вынул раскисший конверт с отцовской фотографией. Он взял ее из дому в свою самостоятельную жизнь. Было темно, и не разглядеть, что стало с фотографией, но он так любил ее с детских лет, что сейчас ему казалось, будто отчетливо все видит: отца в буденновской форме, сидящего на стуле, зажав шашку между коленями, а рядом стоит, положив ему на плечо руку, его боевой товарищ, тоже буденновец. От страха ему стало жарко – неужели все это, священно памятное изображение, пропало?
Осторожно положив фотографию на сухой мох, пригладил ее рукой, стараясь больше о ней сейчас не думать, по-детски веря, что утром все страшное исчезнет.
Незаметно для себя он заснул.
Проснулся, когда на лицо ему сквозь кроны деревьев просочился солнечный лучик. Было уже светло. В канаве лениво поскрипывали лягушки. Но память, странное дело, не пробуждалась, только вот лягушки напомнили ему о проклятой канаве с тухлой водой. Вот и одежда еще не совсем высохла. Да, фотография! Она лежала рядом, скрутившись в трубку. Осторожно ее расправив, он невольно