Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника. Александр Шипунов
Читать онлайн книгу.
xlink:href="#n_3" type="note">[3] своим ходом пригнали в батальон. Со стороны спецназовцев потерь не было.
Кочкин был вне себя от радости: «Мы первые в спец назе остановили машины минами». Не знаю, насколько это утверждение соответствовало действительности, но верно было одно: теперь он мог претендовать на место в одном ряду с боевыми офицерами отряда, которые, откровенно говоря, заметно его сторонились. Его карьеризм был слишком очевиден.
Повернувшись «лицом к войне», он стал настойчиво внедрять новые средства взрывания. Появление на вооружении роты беспроводных радиолиний ПД-430 позволило управлять подрывом с больших дистанций, не демаскируя группу проводами. Вот только время для обучения и слаживания боевого коллектива было безвозвратно потрачено на пускание пыли в глаза, развитие «стукачества». Одним словом, боевой коллектив Кочкину создать не удалось. Несмотря на «свежую кровь», пацифистский дух в роте преобладал.
Изгой в среде офицеров
Офицеры отряда не зря сторонились этого выскочки. Для них, как и для меня и моих товарищей, отряд – это семья. С четкой иерархией, своими проблемами, даже «перегибами», но здоровая, крепкая семья. И потому до сих пор и у офицеров, и у солдат сердце вздрагивает при слове «Кандагар», и это со мной до конца.
Отряд не стал для Кочкина родным. Службу в отряде он использовал как ступень, как трамплин в своем карьерном росте, способный забросить его на желанную карьерную высоту. И это в нем чувствовалось. Не было в этом человеке главного – способности упереться, «закусить», стоять до конца, не было жертвенности, а эти качества являются основой духа спецназа ГРУ, духа воина. Желание получить как можно больше дивидендов от двух лет службы в Афганистане, не считаясь при этом ни с чем и ни с кем, сыграло с ним злую шутку. Выстраивая роту под свои узкие интересы, занимаясь очковтирательством и соблюдением внешней пристойности, он забывал о главной своей задаче – организации боевой работы роты и интеграции ее в боевую работу отряда. Подменяя общий интерес узконаправленным личным, он вырастил соответствующих солдат. Поэтому все, что произошло с ним в дальнейшем, – это дело его же рук.
Как только Кочкин стал посягать на «привилегии» тех, на кого он опирался и кто боялся войны как черт ладана, группа старослужащих написала донос в «особый отдел»[4]. Опирались они на факты, на мой взгляд, не заслуживающие суровых санкций. Но, несмотря на мелочность обвинений, делу дали ход. Офицеры батальона откровенно не любили его как инородное тело в сплоченном коллективе, мешающее нормальной жизни, как камушек, попавший в ботинок во время марша, и потому они просто «вытряхнули его из этого ботинка».
События развивались стремительно. Утром – исключен из партии. В обед – отстранен от занимаемой должности. Вечером у Кочкина произошел нервный срыв, о чем сообщил забежавший к нам в палатку после отбоя замполит. Он также предупредил, что после состоявшегося мужского разговора с офицерами роты, не найдя у них сочувствия и понимания, Кочкин схватил заряженный пистолет Стечкина, гранату и направился в сторону расположения
Отдел военной контрразведки.