.
Читать онлайн книгу.
ступайте в лес, вырубайте ослопы.
– Что?! – изумленно воскликнуло сразу несколько голосов.
– Дубины готовьте! На рассвете будем полон у басурман отбивать! – рявкнул монах. – Некогда болтать, скоро стемнеет! Выполнять приказ!
Мужики, с готовностью починившись этому человеку, со всех ног кинулись в лес.
Отец Серафим повернулся к оставшимся на поляне перед крыльцом бабам:
– Ведите детишек в избу, растопите печь, сварите кашу на всех. Там на полке просо в мешке. Вода в ручье, – он показал рукой за скит. – Ведерко – вот оно. Да не испугайтесь ненароком: там, в ските, гроб стоит. Это ложе мое отшельническое. Мы его на время боевых действий наружу, под навес, вынесем, чтобы ратников и беженцев в избе разместить. Прости меня, грешного, Господи!
Отец Серафим перекрестился, сошел с крыльца, освобождая проход в скит.
– Ну, что стоите, бабоньки? Знаете, какая присказка у русских ратников имеется? Война войной, а обед – по расписанию. За работу, милые!
Примерно через час из лесу вернулись мужики. Каждый нес на плече здоровенную, почти в человеческий рост березовую дубину-ослоп. Они нестройной толпой остановились перед отцом Серафимом, поджидавшим их посреди поляны.
– Тебя как звать, сыне? – обратился монах к крестьянину, которого он назначил старшим.
– Сидором, отче.
– Ну что ж, Сидор, построй войско в одну шеренгу.
Мужик отошел чуть в сторону от своих товарищей, вытянул левую руку, неуверенно скомандовал:
– В ряд со мной, как рукой указываю, плечом к плечу… становись.
Толкаясь и цепляясь дубинами, крестьяне кое-как выстроились в кривоватую шеренгу. Отец Серафим обошел строй, помог каждому подравняться, затем обратился к ополченцам:
– Сейчас будем учиться держать строй и дружно действовать ослопами против конного и пешего. Времени у нас – до ночи. А поутру, еще затемно, выходим к дороге, по коей погонят полон, нападаем с двух сторон и бьемся, пока пленники по лесу не разбегутся, где их ордынцам не поймать. Затем отходим сами… Если в живых останемся.
Отец Серафим замолчал, прошелся вдоль шеренги, пристально вглядываясь в лица крестьян. Затем отступил на несколько шагов, произнес сурово:
– Православные! Кто сробел – выходи. Бог простит. Лучше сейчас покинуть ополчение, чем потом, в бою, струсить и товарищей подвести.
Все одиннадцать мужиков остались в строю. Их руки, привычные к каждодневному тяжелому труду, неумело, но крепко сжимали белые березовые ослопы. И этих людей всевозможные чиновники, большие и малые начальники, попрятавшиеся сейчас от ордынского нашествия кто куда, презрительно именовали смердами и быдлом! Над ними в обычной жизни издевались все, кому не лень: и купец с толстым кошельком, и разбойник с кистенем, и опричник с острой сабелькой. Отец Серафим широким жестом благословил шеренгу ополченцев, поклонился им до земли. Затем, прошептав одними губами: «Господи, прости меня, грешного!», он решительно шагнул к стоящему правофланговым