В сопроводительных документах каждого из них стояла буква «К», означавшая, что заключенный подлежит ликвидации в самые короткие сроки. Поэтому прибывшим в блок номер двадцать не присваивали номер, поскольку срок жизни такого заключенного не превышал двух-трёх недель.

      Из воспоминаний старшего лейтенанта Б.:

      «…чтобы вы хоть немного себе представляли, что такое жизнь в двадцатом блоке, я вам расскажу, как начиналась ночь…

      После того, когда мы закончили делить и поедать объедки, которые нам достались «со стола» узников других блоков, наш капо полил из шланга место, где мы спим – самый теплый (южный) угол блока. В эту ночь мороз опустился до минус шести, потому лужа воды, налитая капо быстро замерзала. Те, у кого была одежда снимали её и клали на землю (в блоке не было пола, впрочем, как и окон), потом ложились на одежду, сверху вторым слоем ложились те, кто был болен, как правило болезнь была одна – воспаление лёгких, чуть реже встречался туберкулёз. Сверху них в полу сидячем положении ложились самые лёгкие[21] по весу из нас и укрывались снятой полосатой одеждой. Капо не успокаивались и на прощание перед сном поливали нас ледяной водой ещё раз. Вода стекала вниз и уже не замерзала. Та вода, что намочила одежду, которой мы были прикрыты сверху, оставляла полосатую униформу узников влажной до утра. Кашель раздавался со всех сторон. Крики, предсмертные проклятия, стоны, вопли и судороги умирающих, которым мы ничем не могли помочь. Молитв мы не знали, да и помогли бы они в аду – я не знаю. Когда умирал очередной узник, а понять было просто – он переставал дышать, и как правило мочевой пузырь покойника опорожнялся перед смертью и быстро коченел. Мы вытаскивали бедолагу из нашего муравейника и относили ко входу. В особо сильные морозы ждали до утра. За ночь умирало несколько десятков человек. Это происходило каждую ночь. Каждую фашистскую, будь она проклята, ночь … Снились ли нам сны, не помню. Скорее сплошной и непрекращающийся полубред, полусон, полуявь. Хотя в ночь перед побегом, я отключился на несколько минут и мне на самом деле приснился полноценный сон, как говорится, в котором я шёл по ячменному полю и гладил созревшие хлеба своей рукой…»

      В январе 1945 года узники блока номер двадцать, зная, что Красная Армия уже вступила на территорию Польши и Венгрии, а англичане и американцы перешли немецкую границу, стали готовить побег. Каждый из этих узников был боевым офицером. Приведу несколько фамилий заключённых блока номер двадцать из пятьсот семидесяти:

      Подполковник Николай Власов – Герой Советского Союза, лётчик. Сбит и взят в плен в 1943 году. Три попытки побега.

      Лейтенант Виктор Украинцев – артиллерист, бронебойщик. Уличен в актах саботажа. Семь попыток побега.

      Капитан Иван Битюков – лётчик-штурмовик. В воздушном бою, расстреляв весь боезапас, совершил таран. Ранен и взят в плен. Четыре попытки побега.

      Подполковник