По пути в отделение он засунул в древнюю магнитолу своей машины орнажистскую пленку.

      Пленка проигрывалась медленно, отчего настроение у Ребуса стало еще мрачнее. Ребус и раньше слышал такие штуки, но больше чем на несколько секунд его не хватало. Песни о короле Билли и подмастерьях, о битве на реке Бойн и славной победе 1690 года, песни об изгнании католиков и о готовности Ольстера сражаться до конца. У певца не было ничего, кроме дребезжащего вибрато, какое частенько слышишь в пабах. Аккомпанировали ему аккордеон, барабан и изредка флейта. Только оранжистский военный оркестр мог заставить флейту звучать воинственно. Военный оркестр да еще Иэн Андерсон из группы «Джетро Талл». Ребус вспомнил, что уже лет сто не слушал «Талл». Все, что угодно, лучше, чем эти песни… Ему пришло на ум слово «ненависть», но он от него отказался. Желчи в словах не было, только упрямое нежелание идти на компромисс, хоть в чем-то уступить, признать, что времена изменились, что на дворе не 1690-е, а 1990-е. Это какие же шоры надо надеть на глаза, чтобы ничего не видеть впереди и жить только далеким прошлым!

      – Ужас в том, – сказала Шивон Кларк, – что эти мелодии страшно прилипчивые.

      – Да-да, – ответил Ребус, – фанатизм – штука заразная.

      Всю дорогу до Сент-Леонардс он насвистывал мелодии «Джетро Талл».