Наследник. Алексей Кулаков
Читать онлайн книгу.
общее количество страниц из белого полупрозрачного пергамента, переплетенных в большущую книжищу с потемневшими от времени бронзовыми застежками (в закрытом виде «Жития…» больше всего напоминали ему маленький сундучок), Дмитрий уважительно качнул головой. Чуть больше трехсот листов!.. Учитывая же тот факт, что из одной телячьей шкурки при всем желании получалось не более двух страничек… Можно было смело утверждать, что перед ним лежало целое стадо. Только, так сказать, в очень концентрированном виде.
– И-иуф!
Бум.
Сборник биографий и мемуаров высокочтимых православной церковью святых заметно прогнул совсем нетоненькую книжную полку с учебными пособиями царевича.
«Тяжеленный какой! В следующий раз пусть этот Купидон[29] сам свои книжки таскает. Хм… а с другой стороны, ее можно использовать в качестве штанги, что открывает интересные перспективы».
Достав с той же полки новехонький томик Псалтири, прилежный ученик повертел его в руке и задумался – сейчас переписать порядком поднадоевший уже кафисм или заняться чем-нибудь поинтереснее?
«Мне эти псалмы скоро уже сниться начнут. Такое впечатление, что меня в монахи готовят или писцы!»
Потыкав пальцем в тоненькую пачку желтовато-сероватой рыхлой бумаги с неровными краями и презрительно покривив губы (какое убожество!), он перевел взгляд на три гусиных пера. И тут же почувствовал, как весь его трудовой порыв бесследно уходит в никуда – одна только мысль, что перед упражнениями в каллиграфии ему придется вдосталь потренироваться еще и в очинке перьев[30]… Фу! Одна из тех немногих премудростей, коей он так и не смог освоить. Пока. Может, мелкая моторика пальцев хромала, а может, просто отсутствовало должное желание, но на одну удачную попытку заострить и расщепить перо так, чтобы им можно было писать, приходилось самое малое три неудачных. Особую же пикантность его мучениям придавало невысокое (и это еще ОЧЕНЬ мягко сказано!) качество бумаги. Слабо надавишь острием – перо не пишет. Сильно надавишь – тут же рвет рыхлую бумажную гладь, вдобавок щедро окропляя ее брызгами и кляксами. Кругом одно расстройство…
«Эх, сейчас бы мне сюда десяток листиков собственного производства!»
Дмитрий мечтательно прикрыл глаза, вспоминая, какие шедевры порой выходили из-под его рук. С орнаментом из живых цветов, с узорами из трав, оттенками самого разного, но неизменно сочного цвета, затейливо обрезанными краями!.. Лепота, одним словом.
Донн!..
Густой и протяжный звон самого большого колокола Успенского собора тут же подхватило множество его меньших собратьев в звонницах других храмов и мелких церквей, намекая тем самым православному московскому люду, что неплохо было бы порадеть и о душе. Хотя бы мимолетно. А заодно переводя мысли наследника в более практическую плоскость: до прихода следующего наставника оставалось не больше двух часов, и следовало поскорее решить, чем он займет свободное время. Можно было поработать пером,
Агапий – в переводе с греческого любовь.
Чтобы писать гусиным, да и любым другим пером, его вначале требовалось заострить, причем строго определенным образом, а потом еще и легонько расщепить. Очень специфический навык…