Ню. Борис Берлин
Читать онлайн книгу.
мы отключим его от аппаратуры сразу же.
– Но – почему?
Я смотрю на нее и терпеливо повторяю:
– Потому что его мозг уже умер, понимаете? Ваш муж умер от кровоизлияния в мозг. Его мозг залит кровью. Он не очнется никогда, понимаете? Это невозможно… Мозг умер…
– Умер?… Я все-таки таки не понимаю. Она сжала виски ладонями. – Вы говорите умер… А почему же он дышит?
Я вижу, что она на пределе. Бледное, осунувшиеся лицо, дрожащие губы, красные, воспаленные глаза…
Но у меня нет выхода, мне нужен ответ и по возможности быстро, прямо сейчас…
Вы все об этом слышали – о людях, безнадежно больных, тех, у которых осталась единственная надежда – на чужую смерть. Их много, их очень много, и на всех все равно не хватит – да, но хоть кому-то, пусть хоть им. Хоть детям… Мне нужен ответ…
Ее муж умер внезапно, этой ночью. Абсолютно здоровый молодой мужик… Лопнула аневризма – такой маленький мешочек, наполненный кровью. И рядом была совсем другая женщина…
А жена примчалась рано утр ом к нам в отделение и – когда узнала – принялась выть – по-звериному. Потом замолчала, только глаза опустели…
Я так и не понял, осознала ли она, что ее муж умер даже не «у» – а «в» другой женщине…
А «другая женщина» – совсем еще молоденькая, испуганная девушка – сидела в коридоре и смотрела прямо перед собой сухими глазами.
Она сидела тихо и старалась быть незаметной, но почему-то все вокруг постоянно натыкались на нее взглядами и – отводили глаза…
Когда приехала его дочка – тощая, вся в пирсинге, лет четырнадцати, первое, что она сказала, подойдя к матери, было:
– Сашка не придет. Он сказал, что… Сказал… В общем, что у него нет больше отца, и он не придет прощаться… И на похороны тоже…
Сама она вот уже третий час сидела рядом с кроватью и держала отца за руку.
– А органы? Его что же… Будут… резать?
– Чтобы извлечь органы, необходимо произвести разрез – да – но впоследствии все будет аккуратно зашито и абсолютно незаметно на похоронах.
– На похоронах? А, ну да… Я должна… подумать… Я должна… Я не знаю… Я не знаю – как бы он сам… Сережа…
…Я уже ничего не знаю. Мы прожили вместе шестнадцать лет, а я вот, оказывается, не знаю. И уже не исправить ничего. И даже упреки – тоже некому… Да и кому они сейчас нужны… Все… Уже – все, понимаете… Жизнь – мою, детей… Господибожемой, да берите вы все, все, что хотите, делайте, режьте, зашивайте! Все!
Дочка смотрела на нее ошалевшими, полными слез глазами, даже не замечая, что до крови впилась ногтями в отцовскую руку. Она лишь смотрела на мать и, как сомнамбула, качала головой – справа налево, справа налево, шевеля губами и не произнося ни слова… Наконец, с трудом выдавила:
– Ты… Папа… – и, отвернувшись, упала головой на его тело. Мать перевела на нее глаза, увидела их руки, увидела выступившую кровь и, указывая на нее, прохрипела:
– Живой… Он же живой… А мы…
…– Пожалуйста, подпишите вот здесь