Зов из глубины веков. Евгений Алексеевич Мельников
Читать онлайн книгу.
божественной силе старца-пастуха. Вот так вот гордыня человека спала с него.
После этих слов отца Димитрия у меня резко помутилось в глазах. В зале было так же очень душно и спертый воздух уже казался невыносимым, хотя я находился тут только несколько минут. Почти механически я быстро встал, у меня закружилась голова, так, что я чуть не потерял равновесие. Извиняясь, я осторожно вышел из зала.
Выйдя на улицу, я сделал глубокий вдох. Тут меня осенило, что плохое самочувствие в библиотеке было в меньшей степени связано с духотой в помещении. Дело касалось самого отца Димитрия. Там в библиотеке меня ввело в ступор то, каким я увидел его теперь, очень строгим и догматичным богословом, который явно не хочет принимать никаких иных взглядов, кроме того, что были у него самого. Я понял, что сама отсылка на историю о философе являлась неким намеком или предостережением, уроком для меня. Мне казалось, что отец Димитрий явно пытался указать, что у меня наличествует такая же гордыня, как у философа из той истории.
Я пришел к себе в комнату и рухнул на кровать. На деле оказывалось, что я далеко не такой, как обычный верующий человек здесь в монастыре, довольствующийся спокойно тем, что догмат веры оказывается безусловной неоспоримой истиной.
Я снова представил, как отец Димитрий говорит о создании неба и земли и критикует с неприятием философов. Это все сильнее и сильнее угнетало меня.
Всем своим существом я не мог уразуметь, как можно верить в сотворение Вселенной, этого природного мира, если Христос учил, что Бог есть Любовь.
Размышляя обо всем этом весь оставшийся день, у меня разболелась голова. Эти мысли неотступно навязывались мне до тех пор, пока я внезапно не заснул.
Глава пятая
Проспав весь вечер в своей комнате, я проснулся посреди ночи и больше не смог заснуть, как бы ни старался. Неправильный режим сна привел к тому, что теперь я ощущал себя раздавленным под тяжестью собственных негативных представлений.
Сидя в темноте на кровати и глядя в окно, во мне снова пробудилось непреодолимое чувство одиночества и все та же тягостная безысходность существования, тревожащие меня время от времени.
В течение часа эта тревога усилилась и переросла в какое-то слабовыраженное помутнение сознания. Я лежал в кровати и ворочался, пытаясь заснуть. Но мой разум настойчиво обволакивали причудливые пугающие грезы.
Сначала мне вспомнились события, которые произошли накануне. Запах ладана не давал мне никакого покоя, мое воображение с гротескной живостью стало подавать мне устрашающие картины. Вереница похоронных процессий, бесконечные ряды гробов, обложенные венками и черными лентами, снова и снова возникали в этих образах. Они появлялись попеременно с мельканием неизвестного мне монаха громадного роста, постриженного в мантию. Он ходил взад и вперед, и непрестанно усердно кадил, читая молитвы и отпевая усопших. Образ монаха был настолько устрашающим, что