О жизнь! ты – миг, но миг прекрасный,

      Мне невозвратный, дорогой;

      Равно – счастливый и несчастный

      Растаться не хотят с тобой.

      Ты – миг, но данный нам от Бога

      Не для того, чтобы роптать

      На свой удел, свою дорогу

      И дар бесценный проклинать, —

      Но чтобы жизнью наслаждаться,

      Но чтобы ею дорожить,

      Перед судьбой не преклоняться,

      Молиться, веровать, любить.

      Ты спишь, дитя, а я встаю,

      Чтоб слезы лить в немой печали;

      Но на твоем лице оставить не дерзали

      Страдания печать ужасную свою,

      По-прежнему улыбка молодая

      Цветет на розовых устах,

      И детский смех, мой ропот прерывая,

      Нередко слышится в давно глухих стенах!

      Полураскрыты глазки голубые,

      Плечо и грудь обнажены,

      И наподобие волны

      Играют кудри золотые…

      О, если бы ты знал, младенец милый мой,

      С какой тоскою сердце бьется,

      Когда к моей груди прильнешь ты головой

      И звонкий поцелуй щеки моей коснется!

      Воспоминанья давят грудь…

      Как нежно обнимал отец тебя порою!

      И, верь, уж год, как нет его с тобою.

      Ах, если б вместе с ним в гробу и мне заснуть!..

      Заснуть?.. А ты, ребенок милый,

      Как в мире жить ты будешь без меня?

      Нет, нет! я не хочу безвременной могилы:

      Пусть буду мучиться, страдать… но для тебя!

      И не понять тебе моих страданий, —

      Еще ты жизни не видал,

      Не видел горьких испытаний

      И мимолетной радости не знал.

      Когда ж, значения слезы не понимая,

      В моих глазах ее приметишь ты,

      Склоняется ко мне головка молодая,

      И предо мной встают знакомые черты…

      Спи, ангел, спи, неведеньем счастливый

      Всех радостей и горестей земных:

      Сон беспокойный, нечестивый

      Да не коснется вежд твоих,

      Но Божий ангел светозарный

      К тебе с небес да низойдет

      И гимн молитвы благодарной

      К престолу Божию наутро отнесет.

      Взгляните на него, поэта наших дней,

      Лежащего во прахе пред толпою:

      Она – кумир его, и ей

      Поет он гимн, венчанный похвалою.

      Толпа сказала: «Не дерзай

      Гласить нам истину холодными устами!

      Не нужно правды нам, скорее расточай

      Запасы льстивых слов пред нами».

      И он в душе оледенил

      Огонь вскипающего чувства,

      И тот огонь священный заменил

      Одною ржавчиной искусства;

      Он безрассудно пренебрег

      Души высокое стремленье

      И дерзко произнес, низверженный пророк,

      Слова упрека и сомненья;

      Воспел порочный пир палат,

      Презренья к жизни дух бесплодный,

      Приличьем скрашенный разврат,

      И гордость мелкую, и эгоизм холодный…

      Взгляните: вот и кончил он,

      И, золото схватив дрожащею рукою,

      Бежит поэт к бесславному покою,

      Как раб, трудами изнурен!

      Таков ли был питомец Феба,

      Когда, святого чувства полн,

      Он пел красу родного неба,

      И шум лесов, и ярость волн;

      Когда в простых и сладких звуках

      Творцу миров он гимны пел?

      Их слушал раб в тяжелых муках,

      Пред ними варвар цепенел!

      Поэт не требовал награды, —

      Не для толпы он песнь слагал:

      Он покидал, свободный, грады,

      В дубравы тихие бежал,

      И там, где горы возвышались,

      В свободной, дикой стороне,

      Поэта песни раздавались