…Да что там – «гибнет парк»!

      Строители покруче

      Руководят работой из Кремля.

      Россию изнасилуют получше

      И отдыхать уедут за моря.

      Я ночью засыпаю, твоей любовью пьян.

      И утром просыпаюсь меж солнечных полян.

      Но днем берут сомненья: а вдруг любовь обман?

      Иллюзии все тают, как утренний туман.

      А если твое чувство – не чувство, а расчет?

      Не сделать бы ошибку, не допустить просчет!

      Вдруг яд в твоей улыбке и ты бесстыдно врешь?

      Коль в сердце не заглянешь, то в душу не войдешь.

      А вдруг ты не родная? Исчезнешь, как мираж?

      Иль холодом жестоким впоследствии обдашь?

      Вдруг ведьмой затаилась, лелеешь зло и ложь?

      И мстительной изменой ударишь, словно нож?

      Я мучаюсь в сомненьях, терзаюсь и боюсь.

      А вдруг от недоверья с тоскою застрелюсь?

      Но ночью вновь безумство: я нежен, страстен, рьян.

      И утром отдыхаю средь солнечных полян.

      Собратья по перу! Любезные поэты!

      Стихами побороть решили вы врага.

      Ещё – голосовать. Я одобряю это,

      Но больше верю в силу топора.

      Самое трудное в жизни – увидеть;

      Вроде бы – просто, глаза не на лбу.

      Я не хочу никого тут обидеть —

      Ни мудреца, ни царя, ни балду.

      Слепы мы все от рожденья до смерти,

      Тычемся словно слепые щенки.

      Лики чужие плывут в круговерти,

      Не помогают монокль и очки.

      Пялимся, тужимся пристальным взором,

      Чтоб за витриной почувствовать дар.

      Глазки и губки, бюстгальтер с узором…

      Мы лицезреем лишь внешний товар.

      Мимика, жесты, слова и молчанье

      В образе милом нас вводят в обман.

      Чувственность, вдруг окатив колыханьем,

      Всех загоняет в любовный туман.

      Вскоре прозренье реальностью входит.

      Гневом пылает взаимность обид.

      Мы от прозренья к презренью приходим,

      Пеплом развеяв страдания стыд.

      Я больше не поверю никому,

      Не потому, что верить это глупо.

      А просто не охота самому

      В петлях надежды стать живущим трупом.

      Жил на свете славненький Дракоша.

      Был он шибко тихий, милый и хороший.

      В