Но ещё до этого менее знаменитые артисты уже пытались «вытащить Джонсона из могилы».

       В 1951 году Элмор Джеймс записал свою (очень особенную) весию песни I Believe I dust my broom, которая не имела заслуженного успеха, тогда как известнейшая Sweet Home Chicago стала знаменем для многих выдающихся блюзменов того времени, и в первую очередь для Мадди Уотерса, влиянию которого были в своё время подвергнуты Beatles.

       В действительности, Джонсон воплощал очень актуальную для американцев начала 60-х годов реальность: образ проклятого антигероя, одержимого дьяволом, который поёт Блюз, разрушающий его изнутри; образ, который хорошо вписывается в революционный характер нового американского поколения. В своих песнях он буквально «кричит» об экзистенциальной боли общества, которое не находит больше внутри себя эффективных точек отсчёта и которое со спазматической тревожностью бросается навстречу тёмному и полному неизвестности будущему.

       Если хотите, произведения Джонсона полны темами женщин, алкоголя и насилия, как в лучших традициях блюза. Но при этом в его стихах чувствуется сильнейшее отвращение к тому, о чём он сам рассказывает и чем совсем не гордится. Его навязчивый ритм новорождённого буги, его пронзительный и гнусавый голос, паузы между словами, использование микро-тональностей и артикулированных текстов, в которых явно видно его моральное опустошение, его ощущение себя как «бастарда без родины», преследуемого «дьяволами раскаяния»...всё это оказало огромное влияние на музыкантов того времени, находившихся во власти этих же «демонов».

       На выходе из десятилетия благополучия и здоровых семейных принципов, молодёжь 60-х чувствует себя раздавленной обществом, в котором традиции имеют привкус единобразия и в котором понятие Родина накрепко привязано к понятию ВОЙНА. Потом будет военная кампания во Вьетнаме и неизбежный раскол как следствие, который даст молодёжи право голоса; пока же в мире происходят изменения и происходят они, как правило, через музыку. Так рождается поколение РОК.