Зачем озлобленной толпой,

      Беснуясь в ярости слепой,

      Народ по улицам теснится?

      Или во имя Бога сил

      Среди поруганных могил

      Проснулся бедный Израиль

      И жаждой мщения томится?

      Куда, волнуясь и шумя,

      Идет, оружием гремя?

      Не на молитву в дом Иеговы

      В урочный час выходит он,

      А в дом суда, где гегемон,

      Казнить и миловать готовый,

      Творит расправу и закон.

      Сходя с высокого порога,

      Невольным ужасом томим,

      Пилат на страждущего Бога,

      Смутясь, указывает им.

      Но крики грозные несутся:

      «Мы не хотим Его! Распни!»,

      И вопли гнева раздаются,

      И смерти требуют они.

      Пилат смутился пред толпою —

      И вот с высоких ступеней

      К врагам страдальческой стопою

      Идет великий Назорей.

      Сошел, на миг остановился,

      И, да исполнится судьба! —

      С улыбкой кроткой преклонился

      Он у позорного столба.

      Они же злобно в багряницу

      Его с насмешкой облекли,

      Вложили трость Ему в десницу,

      Венец из терния сплели.

      С угрозой руки поднимали,

      Потом, с насмешкой преклонясь,

      Они в глаза Ему плевали,

      Бездушной злобой веселясь.

      Толпою шумной окружили,

      С крыльца высокого свели,

      И крест тяжелый возложили,

      И к месту казни повели.