Из московского дневника петербургского визионера. Виктор Меркушев
Читать онлайн книгу.
что их окружает и что дано в настоящую минуту. В этих хорошо одетых и неравнодушных к своей внешности женщинах явно чувствуется вовлечённость в активную полноценную жизнь, лишённую обочиной сторонней созерцательности.
Быть, находиться в настоящем, иметь этакое здоровое эгоистическое начало, вытесняющее всевозможные комплексы, всегда отличало столичных жителей от петербургских антиподов, чреватых потрясениями и грезящими революциями.
Как-то мне попалась на глаза гравюра девятнадцатого века «Петербургские типы». Рассматривая её, я среди представленных типажей узнал и Раскольникова, и Сатина, и Сонечку Мармеладову, и Башмачкина.
Конечно, персонажи Гиляровского тоже могут быть представлены не менее красноречиво в этом отношении, но все-таки в них нет этой болезненности, изломанности, а чаще всего присутствует что-то по-купечески простое, предлагающее задержать взгляд, обратить внимание, выбрать, наконец. Недаром за Москвой на долгое время утвердилась слава ярмарки невест. Сейчас, когда всё перепуталось, в Петербурге всё равно чаще встретишь созерцателя и визионера, а в Москве – делового и уверенного в себе человека. Под стать жителям и архитектура. И тут я не столько о купеческой Москве и дворянском Петербурге, а об архитектуре городов в целом, которая никак не умещается в это тесное клише, условное, и не вполне объективное. Мои знакомые подшучивают надо мной, когда я пытаюсь утверждать, что дух владельца влияет на восприятие архитектурного сооружения, меняя его судьбу и даже геометрию. Вы посмотрите на дом Распутина на Гороховой! Вы его обнаружите среди остальных и без всякого путеводителя. Бурые пятна времени, поплывшие по всему фасаду, ещё более заострили его мрачный и зловещий облик, а если подойти к дому поближе и заглянуть в тяжёлую въездную арку, то ваш взор остановят необъяснимые, разбухшие от вечной сырости чёрные стены. А дом, в котором жил Горький, и некоторое время Александр Грин. Дом смотрится словно корабль, стоящий у пирса, с борта которого к нам, на берег, доносится чарующий мотив ожидания, он весь исполнен какой-то внутренней динамики, весь устремлён в Неведомое, куда-то в манящие дали, и ветер с залива слегка качает его бесчисленные мачты, притворившиеся антеннами. Или посмотрите на дом на Владимирском, которым некогда владели грузинские царевны, даже после отдельных переделок, он, в особенности вечером, чем-то напоминает горную гряду, высящуюся над типовой застройкой позапрошлого века. Поэтому город для меня всегда живое существо, и городские жители – его неотъемлемая часть. Но мои друзья только смеются надо мной, хотя наверняка согласны с моими предположениями.
Глядя из окна электрички на мелькающие дома, глядя на своих случайных соседей, очевидно их населяющих, в стуке вагонных колёс я явственно различил рефрен, звучащий в сочинениях Фридриха Ницше: «Люди не равны!» Я, собственно, всегда это знал, но никогда ещё это утверждение не казалось мне столь горьким и безнадёжным.
… Очень часто наш интерес