Образцы народной литературы северных тюркских племен. Часть VII. Наречия Крымского полуострова (прозаические нарративы). Василий Васильевич Радлов
Читать онлайн книгу.
со временем холмы служили местом общения местных жителей» (Эмирсуинова, 2013: 24). В сказках указаны правила рекрутского набора в Крымском ханстве. Каждый раз перед военным походом каждая семья должна была дать по одному мужчине вне зависимости от социального положения (№ 44, 60).
Бытовые сказки также отражают этнокультурные стереотипы, которые сформировались в Крыму к концу XIХ века. Как известно, крымские татары делятся на три субэтнические группы: южнобережные татары, горцы и ногайцы. Ногайцы поселились в северном Крыму позже всех, в начале XIX века, и долгое время вели кочевой образ жизни. Хотя русские власти вынудили их заняться земледелием, они отличались от других субэтнических групп по языку, внешнему виду, образу жизни, поэтому чувствовали себя чужаками. Степные татары гордились своей историей, военными походами, поэтому высмеивали татар-горцев, которые занимались земледелием.
Этнокультурные стереотипы привели к появлению в фольклоре обобщенных образов: любимец крымский степей азырджевап ногаец (дословно переводится «ногаец, у которого на все готов ответ»), глупые озенбашцы и ускютцы (жители деревень Озенбаш и Ускют). В сборнике Радлова приведены анекдоты про смышленого ногайца Карабаш Абдуррамана (№ 64) и уроженца села Озенбаш Ахмет Ахая (№ 43).
В Крыму село Озенбаш – синоним глупости. Не случайно нарративы указывают на то, что Ахмет Ахай был оттуда родом. Гордлевский заметил одну деталь. В Бахчисарайском районе есть два Озенбаша: Большой и Малый. Между жителями двух деревень издавна шел спор о том, откуда именно родом Ахмет Ахай. «Только спор этот не похож на то, как спорили семь городов из-за Гомера. Зная, что соседи смеются над ними, озенбашцы – жители Большого и Малого Озенбаша, отказываясь от Ахмет Ахая, перекидывают его от себя друг на друга» (1968: 219).
Что касается других этносов, в текстах появляется фигура цыгана. Несмотря на то, что крымские цыгане исповедовали ислам, они не пользовались у татар симпатией. Отношение неприязни отражает анекдот «Цыган» (№ 58). В сказке «Хыдыр» святой предстает в роли грязного цыганенка, что также несет скрытый смысл (№ 27).
Иногда сказка высмеивает жадность и хитрость евреев (№ 57, 81, 90). В одной из крымскотатарских сказок слово «караим» используется как синоним слова «еврей» с негативным оттенком (№ 11). В караимских сказках присутствует уточнение «кучерявый еврей», дословно «еврей с локонами», то есть с пейсами. Таким образом, рассказчик старается подчеркнуть, что речь идет не о караиме, а о еврее-раввинисте7.
В караимской части также появляется персонаж армянина. Из контекста понятно, что речь идет о турецких армянах. Рассказчик называет его «гяуром», то есть «неверным». Однако армянин в сказке явно положительный персонаж, так как он изображен трудолюбивым, честным и смышленым юношей (№ 75).
Поэтика крымской сказки
Переходим к вопросу о стиле и поэтике сказок. При анализе собранных Радловым текстов становится ясно, что в крымскотатарских
Раввинисты или раббаниты – последователи талмудического индуизма, тогда как караимизм – религиозное учение, основанное на Танахе.