– Новые поселенцы, говоришь? – с улыбкой проговорила Мэдди.

      Я лежала на боку; она разматывала длинные бинты у меня вокруг туловища. Снизу они оказались пропитаны кровью; кожа пыльная и цвета ржавчины там, где кровь высохла. В животе дырка, затянутая тонкой ниткой.

      – Почему не болит? – пробормотала я.

      – Потому что джефферов корень на повязке, – объяснила она. – Природный опиат. Боли не будет, но и в туалет ты месяц ходить не сможешь. Зато уже через пять минут будешь дрыхнуть.

      Я очень-очень осторожно потрогала кожу вокруг огнестрельной раны. На спине должна быть еще одна – там, где пуля вошла.

      – Почему я не умерла?

      – А ты бы предпочла умереть? – Она снова улыбнулась, потом нахмурилась, но это была самая улыбчивая хмурь, какую я в жизни видела. – Не стоит мне шутковать. Мистрис Койл всегда говорит, для правильного целителя мне не хватает серьезности.

      Она намочила тряпку в миске горячей воды и принялась обмывать раны.

      – Ты не умерла, потому что мистрис Койл – лучший целитель во всем Убежище. Лучше любых так называемых докторов, какие есть в этом городе. Даже плохие парни это знают. Почему, думаешь, они тебя сюда принесли, а не в клинику?

      На ней был такой же длинный белый халат, как на мистрис Койл, но еще – короткий белый чепец с синей протянутой ладонью: она сказала, такой носят ученицы. Вряд ли ей было намного больше моего – ну, год или два, как бы они там ни меряли возраст на этой планете, но руки у нее были уверенные, ласковые и твердые.

      – Ну, – голос прозвучал обманчиво легко, – и насколько же плохи эти плохие парни?

      Дверь отворилась. Низенькая девочка, тоже в ученическом чепце, молоденькая, как Мэдди, но с темно-коричневой кожей и тучей на челе, просунулась внутрь.

      – Мистрис Койл говорит, заканчивай тут.

      Мэдди даже глаз от моих новых пластырей не подняла.

      – Мистрис Койл знает, что у меня было время только на половину процедуры.

      – Нас вызывают, – пискнула девочка.

      – У тебя нас все время куда-то вызывают, Коринн.

      Пластыри были почти такие же хорошие, как у меня на корабле: у меня от них уже холодило живот, а веки тяжелели и опускались. Мэдди закончила спереди и пошла отрезать еще, для спины.

      – Не видишь – я занята?

      – Там мужчина пришел, с ружьем, – выдала Коринн.

      Руки Мэдди замерли в воздухе.

      – Всем велели прийти на городскую площадь. И тебе, Мэдди Пул, чем бы ты там ни занималась. – Коринн вызывающе скрестила руки на груди. – Бьюсь об заклад, это идет армия.

      Мэдди посмотрела мне в глаза. Я отвела взгляд.

      – И увидим мы конец мира и свой, – провозгласила Коринн.

      – Веселая ты у нас. – Мэдди закатила глаза. – Скажешь мистрис Койл, я буду через