По мнению судебного медика 2 глубоких раны в середине груди, одна из которых достигла сердца, были нанесены посмертно. При этом раны в верхней части груди и в основание шеи наносились прижизненно.

      Причина смерти в заключении Барретта была сформулирована так: «смерть её последовала от кровотечения из рваных ран и удушения от сдавления горла» (дословно на языке оригинала: «came to her death from hemorrhage due to lacerated wounds and asphyxia due to strangulation»). Время наступления смерти эксперт отнёс к вечеру 12 апреля, приблизительно за 12 часов до момента обнаружения тела. Посягательство имело сексуальную природу, на что указывало состояние одежды и нижнего белья убитой девушки, но половой акт с жертвой нападавший не осуществил.

      Вердикт коронерского жюри оказался вполне предсказуем – смерть Минни Уилльямс квалифицировалась как умышленное убийство и накопленная полицией доказательная база признавалась достаточной для формального обвинения в совершении этого преступления Теодора Дюранта. И хотя последний сообщил жюри о своей непричастности к убийству и наличию alibi, сие заявление не избавило его от официального статуса «обвиняемый в убийстве». После этого жюри приступило к анализу материалов, связанных с обнаружением в церкви трупа Бланш Ламонт, и на протяжении последующих заседаний рассматривало этот эпизод. В результате этой работы Дюрант также был признан обвиняемым и окружному прокурору было предложено решить, по какому из двух обвинений должен состояться первый суд.

      Правда, говоря о вердикте жюри мы немного забежали вперёд, поскольку вынесено оно было лишь 19 апреля, т.е. на пятый день работы. Чтобы не разрывать повествование на фрагменты, постараемся придерживаться хронологической последовательности событий.

      16 апреля журналист агентства «Ассошиэйтед пресс» получил возможность встретиться с Дюрантом в тюрьме5. Что и говорить, подобное разрешение следует признать совершенно необычным, за этим явно стоял некий расчёт. Но автор должен честно признаться, что расчёт этот постичь не в силах. Невозможно представить, чтобы нарцисс, подобный Дюранту, сознался в отвратительном убийстве журналисту и заявил о раскаянии, зная, что его слова будут растиражировано на всю страну! Напротив, можно было не сомневаться в том, что самовлюбленный и трусливый садист не скажет ни слова правды, но получит от подобной встречи огромное удовольствие. Спрашивается, ради чего ему это удовольствие доставлять?

      В общем, перед нами некий чисто американский феномен, связанный с почтительным отношением к журналистам и, скажем честно, совершенно нелепым почитанием прессы.

      Журналист в своей статье рассказал о бессонных