Сага о родителях подростков. Рассказы про сложных детей. Евгения Хамуляк
Читать онлайн книгу.
дачей за городом, друзьями-товарищами, которые частенько заезжали на дачу со своими семьями. Но самое главное, семьей. Викой-красавицей, подарившей ему богатырчика Антона и принцессу Лизу. Вовка был счастливым человеком, и регулярно делился своим счастьем с матерью и сестрой, оставшимися в провинции, но поживавшими хорошо, хотя взаимопонимания с ними Вовка так и не достиг или не хотел достигать. Как только вылупился, решил тут же уехать учиться в Москву, сам нашел техникум, общежитие, сам нашел подработку. Лишь бы не жить с ними. Ездил к ним исключительно один раз в год, на день рождения мамы. Все остальное внимание посылал деньгами и подарками.
Отец Вовки несколько раз выходил из тюрьмы, но, как и говорил начальник того заведения, ненадолго. Но все же отец исполнил свое обещание: несколько раз они в самом деле кушали мороженое в кафе. Но ближе к зиме отец регулярно по тому или иному случаю попадал в тюрьму. Главное, поначалу Вовка не понимал эти случаи, но потом, когда окреп и умом, и телом, понял, что в тюрьме отныне и навсегда сосредоточилась жизнь отца: там есть тепло, кровать, какая-никакая бесплатная еда, друзья, товарищи и даже статус. Но образ отца не померк в глазах сына, он все так же ярко светился. Ведь и Вовкино чутье, что кого-кого, а его родного сына вранье и обман не коснутся – тоже сбылось. Отец не просил денег или попросил их дважды за все время, на какую-то мелочь. Зато Вовка, когда разбогател и вошел в лучшую свою пору, помогал ему. Сначала бездумно дарил деньги, перечисляя почтой. Потом открыл отцу банковскую карту. Но когда совсем уразумел ситуацию, нашел ответственных и отзывчивых соседей, которым перечислял деньги и которым строго-настрого велел выдавать отцу небольшие конкретные суммы или просил покупать натурпродуктом. Отец пил. Много читал, ходил по корешам и пил. Пытался как-то работать, но здоровье было уже не то. В тюрьме здоровье поправлялось, там пить не разрешали.
В общем, сердце Вовкино болело за отца, но ситуация более-менее находилась под контролем. Мать и другие не знали о помощи отцу или о контактах с ним, хотя, скорее всего, догадывались, но Вовке это было все равно. Он был взрослый, чтоб просить разрешения на те или иные поступки. И та невидимая граница, которую он очертил между собой и матерью в роковой тот день, когда нашел письма отца в ее нижнем белье, с годами разрослась до невероятной пропасти. Видно было по маминым глазам, что она испытывает вину за содеянное, казавшееся ей правильным, но сыгравшим такую трагическую роль в разъединении с сыном. Поделать она ничего не могла, пропасть пусть и была невидимой, но невероятно ощутимой, громадной, ледяной. Так и оставили как есть. Общались, но будто хорошие знакомые, а не родные.
Так Вовка жил-поживал, что называется, горя не знал, все при деле, заняты, сыты, довольны, он сам при хорошем бизнесе: продавал недвижимость в столице. Столько ее напродавал, что знал город, да и окрестности, вдоль и поперек. Стал чувствовать себя коренным аборигеном. И все бы ничего, но в этом бизнесе, где водились неплохие деньги, еще