– А ну-ка, прекрати реветь! Уже звон в ушах! Вот позову дедушку Мороза, превратит он тебя в медвежонка, или в паровозик какой-нибудь.

      Тинки захлебнулся слезами, судорожно икнул и разом замолк, испуганно глядя на мать.

      – Мам, а паровозик – это кто такой? – встряла Таната.

      – Не знаю! – женщина мокрой рукой откинула волосы, упавшие ей на лоб, повела уставшими плечами, пару раз тяжело вздохнула и снова принялась шоркать белье в корыте. – Паровозики только в мире Света водятся, у нас их нет. Быстрые, говорят, такие звери, страшно гудят и дым выдыхают. Тинки, иди к ручью, помой свою коленку!

      Все еще всхлипывая, малыш поднялся и заковылял прочь. По ноге стекала кровь, наступать было очень больно. Но пожаловаться некому. Все скажут, сам виноват, нечего было так носиться.

      – Хорошо, наверное, в мире Света… – мечтательно протянула девочка.

      Кора резко выпрямилась. С трудом подавила желание отлупить дочку мокрым полотенцем.

      – Типун тебе на язык! – рассердилась она. – Хочешь, чтоб тебе детишки там руки-ноги поотрывали?

      Таната надулась:

      – Да я не куклой! Я хочу сама, без дедушки Мороза туда попасть.

      – Так не бывает! – отрезала Кора. – И выбрось мир Света из головы. У тебя, может, еще дар какой-нибудь откроется, минует тебя эта напасть. Не то, что Тинки…

      Женщина горестно замолчала. С младшим сыном было понятно все с самого начала. Остальные дети худо-бедно еще в младенчестве проявляли какие-нибудь магические задатки. У большинства, правда, эти задатки так никуда и не развивались, но Тинки вообще был их лишен. Да что там говорить! К пяти годам он даже говорить-то не научился, какие уж тут таланты…

      Тинки осторожно спускался к ручью, неуверенно нащупывая ненадежный, сыпучий склон босыми ножками. Из-под его маленьких ступней то и дело выскальзывали камушки и мелкая галька. И как назло, когда он почти уже спустился, в ногу впилась какая-то колючка. Тинки вскрикнул, оступился и съехал вниз, ободрав себе ладошки. От новой боли и обиды на свою неудачу малыш заплакал.

      – Тинки!

      Узнав голос старшего брата, мальчик закрыл лицо руками. Как ни мал был Тинки, а ему уже пришлось познать такую отраву, как зависть и ревность. Никто его не любил, никто никогда не жалел. Зато Лэр, где бы ни появлялся, всегда становился центром внимания. А уж родители просто души в нем не чаяли. Лэра, единственного из семерых детей, пальцем не тронули за всю, наверное, жизнь. А все потому, – Тинки уже мог это понять – что брат владел магией. Очень сильной магией. А значит, дедушка Мороз, когда придет, не станет превращать его в игрушку.

      – Тинки, ты чего, малыш? Упал?

      С некоторым усилием Лэр отвел руки брата